Журнал "Воспитание народа"

Сообщений в теме : 72
Страницы : 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Дата/Время: 04/10/03 10:04 | Email:
Автор :
сообщение #031004100401

Воспитание народа

Религиозно – публицистический журнал
№3 за 2003г.

Александр Макеев

ХРИСТИАНСКАЯ ГЕОПОЛИТИКА

(в сокращении)

Дорогие коллеги, в своем докладе я затрону две темы, тесно связанные между собой проблематикой геополитики. Значительное место в моем докладе будет посвящено разоблачению постмодернистского мифа об исламе эпохи политкорректности. Вторая часть доклада может произвести впечатление антиамериканской, поскольку в ней критикуются некоторые отрицательные тенденции, наличествующие в США и во всем Западном мире. Но это не так. Мое сообщение является антипостхристианским, антиипостмодернистским, антипотребительским и антипостиндустриальным, но ни в коем случае не антиамериканским. Его цель – защитить американское в Америке.
1
Заранее хочу предупредить, я, вопреки правилам, не стану придерживаться политкорректности. Политкорректность – порождение эпохи постмодернизма, которая, на мой взгляд, кончилась безвозвратно. Использование фетишей ушедшей эпохи по меньшей мере неразумно. Политкорректность, применяемая в малых дозах в отношениях между людьми, вещь весьма полезная. Старое ее название – вежливость. Но превратившись в своеобразную философию, применяемую повсеместно, политкорректность отравляет жизнь общества, и прежде всего жизнь интеллектуальную.
Итак, я полностью нахожусь на стороне США в вопросе с Ираком, полностью оправдываю действия Джорджа Буша в отношении этой страны. Скажу больше, я считаю его своим братом во Христе. (Я читал его духовную биографию, она близка моей.) Не побоюсь заявить, что в основе поступков президента США лежит христианское мировоззрение. Война с Ираком – это эпизод глобальной войны за торжество христианства. Поэтому каждый христианин, если он действительно христианин, а не идолопоклонник, обязан поддержать политику США в этом вопросе. Дело здесь не только в Ираке.
Заметьте, как после победы американцев перепугались все эти восточные истеричные режимы, поддерживающие терроризм. Повели себя как последние трусы. Они поняли, что в случае их террористических вылазок расправа будет решительной и беспощадной. Ливия, к примеру, так напугалась, что мгновенно выплатила несколько миллиардов долларов родственникам жертв давнего террористического акта.
* * *
Сейчас на Земле господствует, как его иногда называют, западное постхристианское общество. Некоторые социумы никогда не были христианскими (Франция), а другие в некоторой степени остаются христианскими и до сих пор (США, Канада). Мы согласны с утверждением, что западный тип общества является ныне владычествующим. Все остальные типы – так называемые «традиционные» – либо перестраиваются под западный, либо живут за его счет, хотя на словах с ним воюют.
Впрочем, что касается так называемых традиционных обществ и национальных менталитетов, то большинство их выдумали досужие журналисты. Любую гадость, мерзость и дикость они объявляют принадлежностью исламской цивилизации, загадочного менталитета людей, противостоящих христианам. Мы же полагаем, что различие в менталитетах не должно отменять закон: террористы должны сидеть в тюрьме. Оправдывать преступления национальностью или верой - это не что иное, как обыкновенное пособничество.
Рассмотрим вопрос так называемого противостояния двух цивилизаций – исламской и христианской. По меньшей мере, такое противопоставление представляется странным. Позволительно спросить, почему это исламская цивилизация противостоит христианской? Ведь на Земле есть немало и других цивилизаций. Налицо противостояние Пакистана и Индии. Но я нигде не слышал, чтобы говорилось о конфликте индуистской и исламской цивилизаций, хотя такой конфликт налицо. Не говорится о противостоянии Китая и Европы. А ведь это весьма разные типы цивилизаций. Япония – тоже вроде бы особая цивилизация, но сегодня она без сомнений рассматривается как неотъемлемая часть западного мира.
И почему раньше никогда не противостояли друг другу христиане и мусульмане в цивилизационном отношении? Ведь мусульмане могли вполне успешно сопротивляться христианам, достаточно вспомнить многочисленные колониальные войны (например, движение махдистов в Судане). Кроме того, в эпоху колониальных захватов христиане были не номинальными, а настоящими христианами. Но о противостоянии ничего не было слышно. И разве не странно, что и сейчас исламское духовенство находится, как правило, в хороших отношениях с христианскими лидерами, по крайней мере это постоянно подчеркивается. По нашему телевидению нередко показывают совместные заседания православных митрополитов и муфтиев, они здороваются за руки, обнимаются. Трудно поверить, что противостояние выражается именно таким образом.
* * *
Мусульмане объявляют, что противостоят не христианству, но постхристианской западной цивилизации. Подобное противостояние напоминает спор двух людей, один из которых упорно говорит «да», ожидая в ответ услышать «нет», но ожидаемого «нет» он не слышит, и услышать не может, так как правила политкорректности запрещают второму это сказать. Поэтому «да» говорится со все большей настойчивостью и яростью. Когда ожидаемая реакция не наступает, в ход идет все, что позволяет обратить на себя внимание, вплоть до хождения в шутовских одеждах. Подобное поведение характерно не только для части мусульман, но и для панков, хиппи, рокеров, для всей молодежной контркультуры. У всех одна и та же причина подобного поведения: кризис возможностей, то есть несоответствие статусных желаний и возможности их воплощения.
Причем, стоит только упорно говорящему свое «да» услышать в ответ твердое «нет», он тут же соглашается с собеседником, ибо по своей сути он трус. В нашей ситуации «нет» означает здравую христианскую позицию, твердые идейные убеждения и готовность их защищать.
Отметим и то, что противостоят мусульмане западной цивилизации из рук вон плохо. Вспомним войну в Афганистане. Сколько шуму в свое время наделали эти талибы. О, мы – воины Аллаха, мы вас уничтожим. А что в результате? Не смогли не то что достойно сопротивляться, но даже поцарапать англо-американские войска. Потери западной коалиции оказались меньше, чем бывает на ином учении. За двадцать лет до этого афганцы пытались сопротивляться советским войскам, и тоже безуспешно.
Трудно не заметить, что поведение талибов, как и участников всего движения исламского фундаментализма, весьма напоминает поведение людей, страдающих формой истерии. Образ, которым они пытаются впечатлить мировую общественность, явно не соответствует их реальным возможностям.
В Афганистане было разрушено общество развитого феодализма, существовавшее там до советского вторжения, в стране был осуществлен переход – не к Средневековью, как об этом писали, но – к первобытно-общинному строю, периоду военной демократии. У кого оружие, у того и власть. Воины подчиняются исключительно вождю, вместо системы взглядов – система табу. Экономика превратилась из производящей (характеристика экономики эпохи Средневековья) – в присваивающую, что характерно именно для доисторической эпохи. При этом население время от времени вымирает от голода. Талибы присваивали не природные богатства (не считая, конечно, мака и конопли), а иностранную гуманитарную помощь. Подобная ситуация характерна не только для Афганистана. Афганистан – это, пожалуй, крайний случай антицивилизационных бредовых идей.
Поставим вопрос таким образом: в состоянии ли исламская цивилизация – напомню: цивилизация, якобы противостоящая Западу – накормить собственное население? То есть выполнить свою наиглавнейшую задачу. Ответ очевиден: не может. Практически ни одна исламская страна не может без Запада ни обеспечить собственному населению достойное существование, ни даже прокормить его.
Одни исламские государства постоянно нуждаются в помощи, другие хотя и живут весьма неплохо (Саудовская Аравия, Кувейт, ОАЭ и некоторые др.), но все доходы они получают от эксплуатации западной цивилизацией их природных ресурсов. О каком противостоянии может идти речь? К этому следует добавить, что свои огромнейшие доходы упивающаяся собственной правоверностью монархическая верхушка вышеперечисленных стран держит все в тех же западных банках, в основном американских. Часть денег вкладывается в предметы роскоши, часть идет на финансирование международных террористов, которые по логике должны были бы быть заклятыми врагами нефтяных шейхов.
Почему же мусульмане предпочитают западные банки? Нет доверия к своим или просто недостаток честных людей? Мусульмане утверждают, что взимание банковского процента является грехом, но получается, что пользоваться банковскими благами из других рук – для мусульман вполне приемлемо.
Отметим и то, что некоторые исламские страны оккупированы американскими и английскими войсками, фактически превращены в вассалов. Такие монархические династии как аль-Сауды в Саудовской Аравии или Ассабахи в Кувейте существуют исключительно благодаря всевозможной поддержке (военной, политической, экономической и т.д.) Соединенными Штатами Америки и Великобританией. Немало других исламских стран находятся в таком же положении. Так можно ли всерьез говорить о противостоянии цивилизаций?
Но разве не было исламской цивилизации с замечательными культурными и техническими достижениями? Была, но ее пик давно прошел. Сейчас исламская цивилизация носит маргинальный характер. Не умея существовать сама по себе, она существует лишь в контексте западной цивилизации, питаясь крохами с ее стола.
Акты терроризма, которые мы наблюдаем сейчас, свидетельствуют не о возрождении ислама, но, напротив, о его агонии. Мировое сообщество содрогается при мысли о террористах-самоубийцах. Но разве это нечто новое? Во время войны Япония использовала в боевых целях отряды самоубийц – каитенов (люди-торпеды) и камикадзе (люди-самолеты). Кроме Японии подобных натасканных самоубийц имела и Италия. И каков результат? Италия капитулировала одной из первых, да и японцы воевали далеко не лучшим образом. Напрашивается вывод, что хваленое самурайское стремление к смерти – показатель не силы, но слабости.
Вывод: пресловутая экспансия исламской цивилизации (исламская угроза) есть не что иное, как плод, порожденный либерально-гуманистической цивилизацией. Благодаря росту материального производства оказалось возможным сохранить в слаборазвитых странах островки средневековья. Они давно бы исчезли, если б не помощь Запада. Без Запада мусульмане просто вымерли бы от голода. Обычаи, объявляемые исламскими, являются пережитками давно ушедшего феодального строя. Точно такие же обычаи существовали и в Европе.
Поэтому о христианстве, о месте христианина в мире можно и нужно говорить не в контексте противостояния исламу (хотя противостоять ему нужно, чтобы избежать собственного разложения), а в контексте существования западной цивилизации. Потому что независимо от того, в какой стране мы живем, мы находимся в западной ситуации и вырваться из нее нельзя. Просто некуда. Живя в городе нельзя быть свободным от городской архитектуры, хотя и можно быть свободным от развешанных в галерее картин.
Во время войны с США Саддам Хуссейн выплачивал награды своим гражданам в долларах США. Именно такая награда была вручена крестьянину, сбившему американский, если я не ошибаюсь, вертолет. (А теперь представьте, что во время Великой Отечественной войны награды нашим воинам выплачиваются немецкими рейхсмарками.) Это означает, что даже противники западной цивилизации, воюющие с ней с оружием в руках, никуда не могут уйти от ситуации, создаваемой Западом. Вне зависимости от того, принимаем мы эту цивилизацию или не принимаем, будь мы христиане, мусульмане или буддисты.
2
Перейдем к рассмотрению мира, на который мы вынуждены ориентироваться (хотим мы того или нет). Я имею в виду западную цивилизацию. Раз эта цивилизация является лидером мирового сообщества, а мы идем по западному пути, нелишне поставить вопрос: а что же собой представляет это западное общество? И главное, живет ли оно в мире с собой? Является ли монолитом, лишенным внутренних противоречий, общество, так успешно навязывающее человечеству свои стандарты?
Нынешнюю западную цивилизацию называют по-разному – постхристианской цивилизацией, постиндустриальным обществом, однако наиболее верное его определение – общество потребления. Западная модель экономики, западная модель общества обращена на конкретного потребителя, на личность. Можно сказать, что эта экономика работает по принципу: «Все для человека, все во имя человека». Точнее, во имя потребителя. Здесь уместно процитировать Макса Волошина: «И стали ей (экономике) тогда необходимы кишащий сгусток мускулов и воль, воспитанных в голодной дисциплине, и жадный хам, продешевивший дух за радости комфорта и мещанства». Вот этот «жадный хам» и есть потребитель.
Сущность общества потребления подразумевает, что человек часть времени посвящает работе, а другую часть времени тратит то, что заработал, жадно поглощает произведенное промышленностью. Естественно, время, занимаемое работой, по мере развития техники сокращается, а время и средства, расходуемые на потребление, возрастают.
Главная цель экономики потребляющего общества – удовлетворить самые причудливые потребности человека. Вследствие этого резко увеличивается импорт товаров, поскольку собственная промышленность уже не в силах угодить все более требовательному и капризному потребителю. В начале XXI века внешнеторговый дефицит США равнялся примерно 440-470 млрд. долларов. Между тем, рост ВВП принимает виртуальный характер, то есть растет не в физических единицах, а исключительно в денежном выражении, что означает стремительный рост цен. В частности, цена унции золота за 2002 год выросла с 280 долларов до 340, то есть на 24 %. И это за один только год! (Сейчас она достигла 393 долларов за унцию.)
Увеличивается вес чисто финансовых инструментов, соответственно повышается денежная масса, и пропорционально снижается уровень физической экономики. Компании берут в долг на развитие производства, но реально производимого ими не хватает даже на обслуживание этого долга. Поэтому они вынуждены выпускать всевозможные бонды, обязательства, акции и т.д. Основным источником доходов компаний становится выпуск акций и других ценных бумаг, ставка делается не на развитие производства, а на рекламу, помогающую произвести хорошее впечатление на публику. Рост курса акций уже не отражает делового успеха, но говорит лишь об умении фирмы дать о себе хорошую рекламу.
За последний год США потрясли грандиозные скандалы, связанные с искусственным завышением курса акций.
* * *
Теперь давайте посмотрим, как живет в этом обществе конкретный человек. На первое место в его жизни выходят слова «кредит» и «долг». В первую очередь, долг образуется от бюджетного дефицита США. Дефицит (превышение расходов над доходами) означает, что страна живет в долг. Американская жизнь в долг началась приблизительно с 1968 года. До этого никакого дефицита не было. И этот дефицит явился следствием продолжения гуманистической социальной политики президента Франклина Рузвельта. Она должна была покрываться излишками бюджета. Когда бюджета стало недоставать, расходы стали покрываться в долг. В общем, к началу 90-х дефицит перевалил за 300 млрд. долларов, потом он был ликвидирован, но в 2002 г. дефицит превысил и эту цифру, достигнув 316 млрд. долларов по официальным данным, а по неофициальным 400-500 млрд.
Очень велик дефицит местных бюджетов. Только 4 штата имеют бездефицитный бюджет. В штате Мичиган, например, республиканцы сменяли демократов, все урезали бюджет, но в результате дефицит возрос с 460 млн. долларов до 1, 8 млрд. долларов. Дефицит бюджета Калифорнии достиг 34, 8 млрд. долларов, Техаса 12 млрд. и т.д. Это говорит о том, что рост бюджетного дефицита обусловлен некими объективными причинами.
Общий государственный долг США на конец 2002 г. составил 7,5 трлн долларов. Долги бизнеса достигли 16 трлн. По сравнению с 1970 г. они выросли в 10 раз. Но откуда взялись эти долги? Причина в акционировании. Большинство американских граждан имеют акции, бонды и прочие долговые обязательства фирм, для многих доходы с ценных бумаг являются существенным источником существования. С другой стороны, наблюдается быстрый рост задолженности фирм, однако этот рост не связан с увеличением сумм кредитов и ростом деловой активности.
В том же 1968 г. началось стремительное возрастание задолженности простых граждан. Это означало, что общество потребления сформировалось. Те, кто раньше не стал бы покупать товар просто потому, что у них не было достаточной суммы денег, теперь брали эти товары в кредит. Для них был изобретен бездонный кошелек!
Впрочем, задолго до 1968 года началось ипотечное кредитование. Человек покупает дом, как правило, раз в жизни, и готов годами на него работать. Выплата по ипотечной ссуде выглядит предпочтительнее аренды. Деньги, затраченные на аренду, оказываются пропавшими впустую, а выплаты по ссуде позволяют получить недвижимость в свою собственность. Но когда сроки выплат растягиваются на десятилетия, то суммы выплат становятся несопоставимыми с доходами должников. При этом цены на недвижимость, вместо того что бы падать, как и положено при рыночных отношениях, стремительно возрастают, что, впрочем, вполне объяснимо: чем быстрее возрастает цена недвижимости во время выплаты, тем больший соблазн ее приобретать. Люди охотно берут кредиты, отчего банки только выигрывают.
Например, в графстве Арлингтон штата Виргиния в 2000 году средняя цена семейного дома равнялась 240 тыс. долларов, а к началу 2003 г. цена достигла 420 тыс. долларов. Качество жилья, заметим, с тех пор ничуть не улучшилось. К тому же графство Арлингтон принадлежит к числу застойных территорий, реальная цена домов здесь не превышает 180 тыс. долларов. Годовые доходы жителей тех мест (имеется в виду общесемейный доход) колеблются в пределах 35-42 тыс. долларов. Вполне понятно, что выплата ссуд при таких доходах абсолютно нереальна.
Общая сумма задолженности по ссудам на недвижимость в США перевалила за 6 трлн. долларов. Эта сумма значительно превышает валовой внутренний продукт страны. С 1968 г. задолженность по ипотечным кредитам выросла примерно в 20 раз. Одним из следствий этого стало резкое снижение качества строительства. Раньше строились преимущественно кирпичные дома, с красивыми черепичными крышами (в викторианском стиле), а теперь – дома без чердака с тонкими стенами, дома из тонких панелей на подставках и без фундамента. Изобретена даже целая философия, оправдывающая такое отвратительное строительство.
Но это еще не все. Под выплаты по ссудам выпущены ценные бумаги, нечто вроде акций на общую сумму 5,4 трлн. долларов. Выпускались они последние 2 года. Это тоже долговые обязательства. Таким образом, общая сумма задолженности по ипотеке возросла до 11,4 трлн. долларов.
* * *
Теперь перейдем к весьма животрепещущей теме – к кредитным карточкам. Большинство населения США имеет кредитки. Их использование основано на доверии населения банкам: клиент передоверяет деньги банку, а банк финансирует все его расходы. Такова общая схема. Соответственно, у людей появляется бездонный кошелек, прямо-таки скатерть-самобранка. Сколько не тратишь, а деньги не кончаются. Это вроде бы выгодно и потребителям, и производителям (никогда не кончается спрос).
Однако, до печально известного 1968 г. никакой задолженности по кредиткам не было, хотя сами кредитки уже были в обращении, в основном у богатых людей. Никому просто не приходило в голову жить в долг. Это запрещали и христианская совесть, и здравый смысл. Кредитная карточка дала возможность практически неограниченного доступа к благам, производимым современной цивилизацией. Этим и соблазнилось большинство населения США. Люди, словно бесшабашные карточные игроки, стали покупать то, о чем ранее не смели помыслить: золото, бриллианты. (Здесь вспоминается пьеса Островского «Бешеные деньги». Положительный герой Васильков разговаривает с отрицательным героем Телятевым. Телятев спрашивает Василькова, сколько у того денег? Васильков говорит: 50 тысяч рублей (деньги 70-х гг. XIX века). Тогда Телятев говорит: с 50 тысячами в Москве можно иметь кредит на 100 тыс. Вот вам и 150 тысяч. А с такими деньгами в Москве довольно долго можно жить, и с приятностями. Васильков спрашивает: а как же возвращать? На что Телятев отвечает: а вам-то что за дело? Кто давал, пускай и думает, как брать. Ваше дело получить кредит, а им – получить с вас деньги.)
Жить по кредитке – не новость. Раньше это называлось «жизнь взаймы». Так жили промотавшиеся богачи, изображенные в пьесах Островского (например, отрицательная девушка Лидия Чебоксарова из тех же «Бешеных денег», которая покупала наряды в дорогих магазинах, а мать расплачивалась векселями), или же бедняки. Теперь так живет большинство граждан США и гордится этим. Люди гордятся тем, что банк дает им взаймы (у них приняли кредитную историю!).
Если в 1968 году задолженности по кредитным карточкам не было, то в 1990-м году она достигла 234 млрд. долларов, а в 2002-м году уже 660 млрд. долларов. Эта сумма больше бюджета России. Многие люди по кредитке осуществляют выплаты медицинской страховки, а в США, да и везде на Западе, это огромные суммы – несколько тысяч долларов в год. Также по кредитке делают некоторые взносы по закладной. Даже еду многие покупают по этой карточке. Заметим, что продукты в США чрезвычайно дешевы.
Долг на каждую кредитку составил 11 784 долларов, а с банковским процентом – 13 300. Но надо помнить, что эта цифра не вполне отражает ситуацию, поскольку на кредитках богачей никакой задолженности нет, и таких карточек у них несколько. Стоит посмотреть и на то, как расходуются деньги, взятые в кредит. Деньги вкладываются исключительно в потребление.
Кроме ипотеки и долгов по кредитной карточке имеется масса других долгов, например при покупке автомобиля в рассрочку. Его покупают с рассрочкой, как правило, на 48 месяцев.
В последние годы родилась новая форма задолженности, так называемая вторичная задолженность по ипотеке, то есть получение кредитов под выплаченную часть ссуды. Предполагалось, что эти деньги владелец будет использовать для ремонта и улучшения дома, но на деле подобные кредиты (раньше они назывались перезакладкой дома и к ним прибегали предприниматели, что бы получить средства на развитие дела) используются исключительно на потребление. Сумма вторичных кредитов возросла с 8 млрд. долларов в 1991 году до 268, 9 млрд. долларов в конце 2002 года. Такая задолженность говорит о том, что владельцы недвижимости не чувствуют себя подлинными ее владельцами, но являются временными жителями, чем-то вроде арендаторов. Они сознают, что не смогут выплатить ссуду, поэтому кутят, простите за выражение, как грешники перед концом света. Налицо угроза кризиса сознания собственника – основы основ западного образа жизни.
Законодательство США, принятое в начале 80-х гг., ощутимо стимулирует рост этой задолженности. Получается, что не выплачивать старые и брать новые кредиты выгодно, ибо способствует облегчению налогового бремени. В среднем по стране на каждый заработанный доллар приходится 1 доллар 67 центов долга. Можно спросить, а что если человек не может платить? В таком случае наступает банкротство. За один 2002 год было объявлено 1600000 банкротств, а в 1980-м году – только 400000. При этом следует учесть, что уровень банкротств фирм даже снизился.
* * *
Все это называется постиндустриальным обществом. Еще в конце 70-х годов началось сокращение индустриального сектора. Резко сократились закупки сельхозтехники, выплавка стали, потребление воды для орошения и т.д. (Подобная ситуация в России была воспринята как кризис индустрии в результате перестройки.)
Постиндустриальное общество не привело к росту духовных потребностей. Наоборот, уровень духовности снизился. Упало качество образования. Школа дошла до такого уровня, что знания в списке ее приоритетов уже не стоят на первом месте, главная забота школы – как сделать так, чтобы ребенку было хорошо. Но ведь дети ходят в школу за знаниями, а не за удовольствиями. Неудивительно, что при нынешнем президенте пришлось принять программу помощи школам, потому что уже примерно полтора миллиона родителей не отпускают детей в школы, а учат их сами.
Потребители ищут удобств и удовольствий. Они ненавидят все, что может помешать им потреблять и получать удовольствие. Человек постхристианского общества приближается к «последнему человеку» Ницше, который искал только удобств. Из этого проистекают склонность к политкорректности, ненависть к твердым убеждениям, предпочтение несерьезных, не заставляющих думать видов искусства, так называемой попсы. Политкорректность идет вовсе не от доброты и честности, а из нежелания создавать ситуации, мешающие спокойному ходу жизни. Отсюда же рост либерализма в христианстве и ненависть к Церквам, стоящим на твердых христианских позициях.
Если раньше американцы стремились к профессиональному или карьерному росту, чтобы больше зарабатывать, то теперь потребительское общество сформировало массу людей, ищущих лишь легкие способы наживы. Неудивительно, что появилась масса книг, авторы которых серьезно уверяют, что знают способы, как можно быстро разбогатеть.
Даже ученых среднего уровня США вынуждены завозить из-за границы. Ученый – это творец, а в обществе, где не творят, он появиться не может. Система грантов, призванная материально поддержать науку, привела к прямо противоположному результату. Ученый фактически превратился в поисковика грантов, то есть, простите за резкое слово, «халявных» выплат. (За грант очень многие готовы продать свое честное имя, изменить убеждениям. Вот отчего в последнее время появляется необычайно много работ, преследующих лишь одну цель: угодить распорядителям грантов. Одновременно резко снизилось число оригинальных работ, почти исчезли фундаментальные открытия. Не грант работает на ученого, а ученый строит свои исследования специально для того, чтобы получить очередной грант.)
Изменилось отношение общества к некоторым профессиям, ранее бывшим весьма престижными. К примеру, к профессии врача. В медиках теперь видят людей, лишь греющих руки на чужих несчастьях. По всевозможным поводам против них подаются судебные иски. В немалой степени это объясняется тем, что стоимость медицинского обслуживания вышла за рамки каких-либо приличий.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
1. Итак, мы видим, что в действительности нет серьезного противостояния исламской цивилизаций Западу. По-настоящему противостоять Западу сегодня не может никто. Поэтому мы весьма далеки от того, чтобы ставить вопрос о противостоянии христиан западной цивилизации.
2. Вместе с тем, нельзя не видеть внутренних противоречий западного общества, ставшего обществом потребления. Это общество не живет в мире само с собой. К сожалению, пока не представляется возможным предсказать, сколь долго оно просуществует в нынешнем виде.
3. Христианам надлежит набраться терпения. Вот почему мы ставим вопрос, как христианам приспособиться и выжить в сегодняшних условиях. Да, именно так мы ставим вопрос: как выжить христианину в нынешнем мире, не поступаясь своими убеждениями? Не претендуя на всеобъемлющий ответ, скажу лишь одно: в нынешних условиях для нас особенно важно не потерять свободы, которой так легко поступаются многие члены потребительского общества, бездумно позволяя закабалить себя кредитами, считая, что иметь долг выгодно и приятно. Христианин, живущий в обществе потребления, не должен жить в кредит, поддаваясь всеобщему увлечению жить не по средствам. И пусть он этому правилу научит своих детей.
Дата/Время: 29/07/03 18:48 | Email:
Автор :
сообщение #030729184804

Воспитание народа

Религиозно – публицистический журнал
№2 за 2003г.
КОЛОНКА РЕДАКТОРА

Дорогие друзья!

Как Вы, возможно, заметили, наш журнал является своего рода творческой лабораторией. Не все идеи и предложения авторов получают дальнейшее развитие. Тем не менее, мы полагаем, что для успешного распространения кальвинизма необходим именно такой подход. Только так мы сможем избежать догматической узости, неизбежно заводящей в цивилизационный тупик.

Да, мы имеем Писание в качестве единственного канона нашей жизни. Вопрос, однако, в том, как трактовать Писание? Именно различный подход к трактовке Писания обусловливает появление различных теологических школ. Мы убеждены, что в России со временем появятся многочисленные кальвинистские школы, необязательно одинаково трактующие определенные богословские вопросы, имеющие собственный взгляд на мир, собственный подход к решению тех или иных задач.

Не стоит пугаться нашего возможного разномыслия, усматривать в этом слабость. Разномыслие есть непременное условие свободного развития. Свобода дает необходимую полноту, позволяет выявить наиболее ценное – то, что поможет продвигаться вперед.

В связи с этим, позволю себе привести пример из очень далекой сферы. В Китае всегда существовали бесчисленные школы единоборств. Между ними, разумеется, постоянно шла глухая борьба за учеников, за лидерство. Тем не менее, считалось, что Небо не благоволит какой-либо одной школе, все школы по-своему хороши. Поэтому критиковать школу напрямую было не принято. Школы предпочитали действовать позитивно, то есть стремились выявить достоинства своего направления, не стеснялись перенимать друг у друга интересные находки, переосмысливали их, творчески перерабатывали. Подобная философия неразрывно была связана с правилами поведения: не нападать первым, быть довольным своим положением, хорошо знать свое место в жизни, быть скромным, дружить. Все, что выламывалось из этих нехитрых правил, само собой сходило с исторической сцены.

Всякий, кто знаком с историей Китая, знает, сколь благотворно сказался этот подход на развитии теории и практики боевого искусства. Разумеется, всякое сравнение хромает, но все же… не стоит ли и нам подумать о такой весьма важной вещи, как свобода творческого развития кальвинизма? В таком случае остается только пожелать, чтобы воззрения школ подкреплялись практикой, то есть строительством здоровых общин и созиданием угодного Богу общества.

№1 РЕФОРМАТОЛОГИЯ

Из цикла ТРАНСФОРМАЦИЯ

Вадим Скаковский

РЕЛИГИОЗНАЯ ЭКЛЕКТИКА




Пожалуй, можно с уверенностью утверждать, что в восприятии современным мышлением архаичных религиозных форм произошли существенные изменения. Сегодняшний средний читатель Библии недоумевает, отчего Каину и Авелю пришло в голову принести жертву Богу. У древнего человека с его глубоко символичным и чувственным мышлением такого вопроса не могло даже возникнуть – настолько естественной для него была единственной известная форма установления отношений с Богом. Наш современник скучает, пытаясь прочесть до конца «бесконечные» списки еврейских предков. Для древнего человека принадлежность к роду и само знание происхождения мира и рода, к которому он принадлежал, давали законченную космическую систему мироздания, несущую смысл жизни, выраженный в «религии рода».

Напротив, новый человек «прирожденно» демократичен, рождается в бессословном обществе, не ведает своих корней… Для его индивидуалистического сознания возмутителен тезис о наследовании вины предков. Для древнего человека история грехопадения имела естественный дидактический и философский смысл, не была просто исторической нагрузкой. Мир рассматривался как проекция высших сил и, как аксиома, признавалось, что зло порождает грех, а вечное должно иметь божественное происхождение. Царственное служение являлось соединением неба и земли. Египетские фараоны, дабы претендовать на божественную роль, должны были рождаться от богов и возвращаться к истокам. Воскреснув по плоти, они восходили на небо, им отверзались закрытые для человеков врата небесные, и они вводили свое существо в вечность божественного бытия. И вместе с тем цари не уходили от своих подданных, как не покидали их на земле… [1]

Греки также сознавали эту связь между назначением и происхождением, только мыслили ее в терминах категорий, природы вещей, предпочитая абстрактные построения сюжету. Их категорийный аппарат не принимал евангельской вести о вечной жизни, поскольку их логика требовала признания, что вечное происходит от вечного, а рожденное умирает. Христианство, вступив на земли греческой мысли, вынуждено было приспособить образный строй к абстрактной структуре. Такой подход был многократно усилен средневековой схоластикой, превратившей чувственную и целостную религию древних в своего рода науку. Можно вспомнить упражнения средневековых схоластов в рассмотрении вопросов типа: что произойдет с крысой, если она съест Святые Дары?

Позже эта наука не выдержала конкуренции со стороны науки нового времени. Известно, сколь сокрушительной для многих людей Библии оказалась встреча с новыми медицинскими, эволюционными, геологическими и историческими теориями. Критики Писания доказывали, что на земле нет Священного Текста.

Нельзя сказать, что человек оказался вне определенной системы мышления; эту систему можно определить как релятивистскую и опытно-статистическую – в этом смысле ее принято считать научной системой. Однако новая научная система, оказавшись на редкость плодотворной в решении практических вопросов, не отвечала на прежние вопросы о смысле жизни и цели существования человека. И поскольку прежние образы в значительной мере были осмеяны, для восполнения пугающей пустоты человек (существо по природе религиозное) обратился к альтернативным системам мышления. Эклектика современного человека не прихоть, это вынужденная мера, позволяющая более-менее сносно существовать в совершенно диком, неестественном, развинченном состоянии. Эта эклектика проявляется во всем: в науке, искусстве, политике и, наконец, в религии. В последнем случае это может выглядеть так.

В ходе опроса жителей нашей страны были получены характерные для описанной ситуации данные [2]. Исследователи сообщают, что «очень важная черта современной русской религиозности — это громадное распространение разных нехристианских религиозных и парарелигиозных идей, вера в которые в настоящее время более распространена, чем вера в основные элементы христианского вероучения. Для современного русского поверить в переселение душ более чем в два раза легче, чем в воскресение мертвых, а в колдовство — почти в два раза легче, чем в загробную жизнь».

Чтобы упростить задачу, исследователи обратились к так называемой «традиционной» группе верующих. Результат также оказался неожиданным. «Мы отлично понимаем, — признают авторы, — что наши критерии вычленения «настоящих» традиционных православных верующих не строги. Можно использовать другие критерии. Но какие бы критерии мы ни взяли, цифра не увеличивается. Возьмем, например, только два критерия — самоидентификация как «верующих» (40%) и причащение не позже чем месяц назад (9%). Получается меньше 4%. Если же мы чуть ужесточим критерии и к нашим двум добавим, например, регулярное причащение, или соблюдение поста, или прочтение хотя бы раз хотя бы одного Нового Завета, или отсутствие веры в астрологию и переселение душ, группа традиционных верующих вообще «исчезнет».

Исследователи заключают: «То, что мы видим, — это не упадок двух исторических форм «серьезных», глубоких и целостных мировоззрений — православия и атеизма-коммунизма, а упадок и постепенное исчезновение «серьезных» целостных мировоззрений вообще».

Столь категоричная оценка ситуации вызвала довольно болезненную реакцию. Младший научный сотрудник Института социально-политических исследований РАН Ю. Синелина в статье «О критериях определения религиозности населения» пишет: «Используемый социологический инструментарий позволяет идентифицировать в качестве "настоящих православных" от 0 до 6% респондентов (по самоидентификаций до 60% опрошенных, при положительном отношении к православию до 80%). Полученные результаты без доли сомнения предаются широкой огласке как факт: публикуются в газетах, журналах и научных изданиях, Интернете, фигурируют в аналитических записках. Интерпретация данных используется для глобальных выводов: например, идет ли у нас в стране процесс религиозного возрождения? Как правило, ученые склоняются к тому, что наступает пора религиозной эклектики. Не все интерпретации полученных данных представляются адекватными»[3].

Автор обосновывает свое мнение следующим образом. «На нижнем уровне (массовых представлений) вера в примитивную магию сохранялась на всем протяжении истории человечества. Христианство всегда сопровождалось суевериями. Средневековые российские крестьяне, без сомнения, были суеверны – они, так же как и современные верующие, верили в приметы, помнили и, не задумываясь, исполняли языческие обряды на Святки, Масленицу, Ивана Купалу – но при этом они все же были христианами, сами считали себя таковыми. От Церкви за исполнение указанных обрядов их не отлучали. Русская литература содержит свидетельства того, что русские дворяне также не брезговали гаданиями накануне Крещения».

Не станем спорить с автором. Нашей задачей является не опровержение или утверждение наличия противоречивых представлений в религии. В таком подходе упускается главное: эти противоречия были одного свойства, будучи противоречиями стихийного и системного плана религиозного мышления. Мы говорим о противоречии иного толка – между разными типами мышлений: научно-практическим и стихийно-религиозным; порождающим эклектику мировоззрений, а не религиозных представлений. Примеры таких противоречий могут носить более масштабный и одиозный характер, когда президент одной из ведущих стран молится за мир (о чем оповещает широкую публику) и одновременно объявляет войну, мотивы которой трудно назвать христианскими.

Если мы ведем разговор о теократии – то есть о подчинении всей жизни высшему нравственному принципу – то тем самым мы ведем разговор о мировоззренческой системе. Религиозная эклектика очевидным образом служит препятствием к созданию такой системы. И эта проблема не решается сегодня даже в процессе воцерковления и серьезного религиозного обучения. Проблема эта носит глобальный, цивилизационный характер. Следовательно, и решение ее может лежать в русле сложного и долгого исторического процесса, требующего вдумчивого и последовательного осмысления.

[1] Религии Древнего Востока. М.: Восточная литература РАН, 1995. С.51
[2] Киммо Каариайнен, Дмитрий Фурман. Религиозность в России в 90-е годы. / Старые церкви, новые верующие: религия в массовом сознании постсоветской России. / Под ред. проф. К. Каариайнена и проф. Д. Е. Фурмана. Глава 1. — СПб.; М: Летний сад, 2000. С. 7 — 48.
[3] Социологические исследования N7, 2001
Дата/Время: 29/07/03 18:46 | Email:
Автор :
сообщение #030729184635

Воспитание народа

Религиозно – публицистический журнал
№2 за 2003г.
№ 2 АПОЛОГЕТИКА

Евгений Каширский

АПОЛОГИЯ КАЛЬВИНИЗМА

(Кальвинизм и Экономика, часть II)



1. Данная лекция касается вопроса ссуды под проценты. Этот вопрос нас интересует потому, что кальвинизм обвиняется в том, будто он благословил ростовщичество, в результате чего появился сегодняшний капитализм. Нашей задачей мы поставили себе рассмотрение этого вопроса исторически и экономически.

ПРИМЕЧАНИЕ 1.
Российские историки советской (марксистской) школы, упоминающие о кальвинизме, к сожалению, все еще продолжают иллюстрировать тезисы исторического материализма. Кальвинизм в их односторонних теоретических схемах представлен в виде мифа (отдельного внимания заслуживает вопрос совпадения позиций фашистской и коммунистической исторических школ во взглядах на кальвинизм). Последние публикации наших историков показывают, что к пересмотру своих взглядов они еще не готовы. По-видимому, нужно ждать новое поколение ученых, которое непредвзято подойдет к теме кальвинизма. К сожалению, сегодня мы наблюдаем возвращение симптомов болезни общественного сознания: историки, освободившись от марксистских догм, тут же стали создавать мифы православно-патриотического направления, причем того же качества, что и мифы о кальвинизме.
Говоря о том, что кальвинизм породил капитализм, историки советской школы противоречат марксистским постулатам о базисе и надстройке (надстройка не может породить базис). Более осторожные из них предпочитают говорить лишь об оправдании кальвинизмом капитализма. Вот об этом «оправдании» и поговорим, оговорившись, что идеи богословов и философов, как правило, не доходят до общества в чистом виде, но попадают туда изрядно трансформированными.
Почему кальвинизм вызывает неприятие тоталитарных школ? Ответ прост: кальвинизм оказал значительное влияние на менталитет человека Западной Европы. Принявший кальвинизм раз и навсегда излечивается от идеологии национализма и коммунизма, идеологии тоталитарных режимов. Кальвинист склоняет голову лишь перед Словом Божиим.

2. Для того, чтобы понять ситуацию, сложившуюся к XVI веку, нам следует сделать экскурс в позднее Средневековье. Средневековая Европа ссуды под процент не приемлет. Ростовщической практикой, в виде исключения, разрешено заниматься иудеям, не христианам. Логика такова: заем нужен, но если никто из своих не может дать взаймы (без процентов), то пусть придут иудеи. Это можно сравнить с практикой местечковых синагог, нанимавших русских мужичков зажигать по субботам свечи. Еврею, как известно, зажигать огня в субботу непозволительно. Налицо полезный симбиоз.
3. Средневековый человек убежден, что накапливать средства для превращения их в капитал (то есть с целью пустить средства в оборот) – грех, поскольку это привносит идею мирской суеты. Средства в жизни средневекового человека не имели созидательной экономической функции. К примеру, Церковь накапливала средства в виде драгоценных вещей – тезаврация золотой и серебряной утвари, тратила их на постройку зданий, на изготовление роскошных одеяний служителей, дорогих окладов богослужебных книг. Церковь оправдывала себя тем, что она омертвляет (успокаивает) средства – вложенные деньги нельзя было вернуть через продажу или обмен. Петр Первый хорошо сказал о монастырских средствах: «тунегиблемые деньги».
Аристократия использовала средства для поддержания необходимого представительского уровня, так называемая функция престижа. Как правило, феодал не вводил новшеств, предпочитая определенный уровень доходов, и не позволяя богатеть своим крестьянам.
Рынок искусственно сдерживается.

ПРИМЕЧАНИЕ 2.
Капитализм кальвинистского варианта выступил против трат денег на роскошь, осудив как непроизводительные накопления, так и мотовство аристократического сословия, его практику намеренных растрат средств на представительские расходы (демонстративное потребление). Бессмысленное захоронение средств приравнивалось к мотовству (вспомним Пушкина: презираемый скупой рыцарь ничуть не лучше его сына-мота). Стоит заметить, что пресловутая щедрость именитых особ шла рука об рука с бедностью населения (щедрость за счет бедности).
До XIV века содержание высшего общества поглощало все доходы крестьян.
Дворянин мог утратить свой статус при занятии неблагородным делом (например, даже в XVIII веке английский дворянин был весьма ограничен в выборе занятий, ему дозволялось быть военным, юристом, священником, врачом).
Подобные настроения оказывали негативное влияние на развитие средневековой экономики. Аристократия в XIV веке могла потратить на инвестиции не более 10 процентов, средства «погибали в прихотях владетелей».

4. Можно сказать, что Средневековье даже идею простого запаса и накопления воспринимало с недоверием. Создание запасов неугодно Богу, полагал средневековый человек. Лучше уповать на Его милость, нежели надеяться на свой кошелек. Вспомним, слова Послания апостола Павла: «Не заботьтесь ни о чем» (Фил.4:6).
5. Иным, чем сейчас, у средневекового человека было отношение к времени. Время не воспринималось как фактор производства. Оно принадлежит только Богу, а поскольку это так, то им и не слишком дорожили. Ремесленник завершал работу при наступлении сумерек.
Средневековый человек считал, что скорое Пришествие Христа несовместимо с долгосрочным планированием. Приход Христа отменит всякое планирование. Поэтому к расчету на будущее было недоверие. Средневековое отношение к времени влияло на отношение к ростовщикам. Он спит, а его деньги работают! Если заем дан на длительный срок, тем лучше для ростовщика, тем больше он получит.
В XVI веке отношение к времени было уже иным. И тоже по причине того, что его дал Бог. Только теперь берегли каждую минуту, принимая во внимание, что Господь строго спросит за эту минуту, если она проведена в безделье. Купец и ремесленник (предприниматель) не могут не дорожить временем и не могут его иначе интерпретировать. На рубеже XIII и XIV веков в европейских городах устанавливаются механические часы – символ самостоятельности города и один из шагов к независимости от клерикалов.
6. Собственно, против ссуды под процент приводили следующие аргументы:
А) Библия запрещает брать процент (теологический аргумент).
Б) Деньги бесплодны (экономический аргумент), то есть деньги не могут порождать деньги; полученные деньги сверх ссуды принадлежат только тому, кто их заработал. Возвращаемая сумма не должна превышать сумму займа.
В) Жить, не работая, противно самой природе (моральный аргумент). Это равнозначно тому, что продавать время, принадлежащее Богу.
Вывод: ростовщичество выступает против Бога и природы. Добавим, что большинство аргументов выводилось все-таки не из Библии, а из воззрений Аристотеля (см. Политика), считавшего, что извлекать прибыль из самих денег позорно. Его идеал экономической модели: натуральное семейное хозяйство, то есть замкнутость, автаркия.
7. Законной во времена Средневековья считалась форма участия в прибылях получившего заем, но при условии, что кредитор разделит риск предприятия. Можно было требовать компенсации и штрафа, в случае несвоевременного возврата денег.
Законной считалась земельная рента, поскольку земля «производит». Можно было купить ежегодную ренту. Но в ренте заключен элемент риска – урожая могло и не быть.
8. В получении процентов, как считалось, не было никакого риска. Поэтому деньги, полученные от ссуды на процент, в папских индульгенциях приравнивались к украденным вещам.
9. Ростовщик – как правило, свободный горожанин, одинаково ненавистен как аббатствам (неофициальным кредитным организациям того времени), так и феодалам.
10 К концу Средневековья происходит эволюция экономических и социальных структур. В XIII веке энергия переходит от земли к деньгам. В это время в Западной Европе уже исчезают барщинные отработки. Крестьянин должен платить денежный оброк, нередко продавая часть урожая по невыгодной цене скупщиков, лишь бы рассчитаться с феодалом.
11 К началу XV века экономические проблемы Европы обостряются. Земли в центре Западной Европы истощены. Недород каждые 3-5 лет. Помимо того, что плохо было налажено хранение продуктов, в случае голода быстрый подвоз продовольствия был невозможен из-за многочисленных таможенных и юридических барьеров, поборов и пошлин. Свободной циркуляции зерна не было. И хотя с XIII века стали создаваться резервные запасы на случай неурожая, тем не менее, вместо продуманной практики продовольственного обеспечения повсеместно превалировала волюнтаристская благотворительность.
Над Европой висит постоянная угроза голода. Самые распространенные мотивы и желания – побывать на трапезе, наесться вдоволь. Символом зажиточности было питание досыта. Голод и сопутствующие эпидемии сокращают численность населения с 73 млн. (1300 г.) до 43 (1400 г.). В некоторых районах – полное обезлюдение. Число европейцев начала XIV века было чуть выше, чем в конце II века римского процветания.

ПРИМЕЧАНИЕ 3.
Римская империя таких голодовок не знала. В государственных хранилищах запасалось достаточно зерна для предупреждения голода. Прекрасные дороги и единая администрация позволяли удовлетворительно справляться с этой проблемой.

12. Нехватка трудовых ресурсов меняет отношение к нищенствующим монахам – к францисканцам и доминиканцам. Если раньше они пользовались уважением (поскольку не претендовали на рабочие места), то теперь их попрекают тем, что они не работают. Позднее Средневековье предпочитает тип монаха деятельного (вопреки основной идее монашества – отрешение от мира и нищенство).
13. В России взгляд на деятельного монаха закрепляется в начале XVI века. В споре с нестяжателями побеждают стяжатели, аргументировавшие тем, что богатая Церковь есть хороший инструмент поддержки государства. (Противоположная партия выступала против накопления Церковью средств, указывая, что церковное богатство неизбежно ведет к созданию государства в государстве.)
14. Модель торгового (рыночного) типа ведения хозяйства требует иного отношения к деньгам. Капитализм требует обмена товаров, кругообращения капитала. Специализация производства требует обмена. Таким образом, речь идет о разных экономических стилях жизни.

ПРИЛОЖЕНИЕ:
ОБ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ РОССИЙСКИХ МОНАСТЫРЕЙ
А) Дж. Флетчер в конце XVI века писал о российских монахах: «Каждый город и значительная часть всей страны ими наполнены… все лучшие и приятнейшие места в государстве заняты обителями или монастырями… монашеская жизнь наиболее отстранена от притеснений и поборов, падающих на простой народ… Кроме того что монахи владеют поместьями (весьма значительными), они самые оборотливые купцы во всем государстве и торгуют всякого рода товарами». (Русское Православие. Вехи истории. М., 1989, с. 523)
Б) XVI век. Сторонник нестяжательства инок Вассиан: «А мы, заразившись ненасытным сребролюбием, различным образом оскорбляем братий наших, живущих у нас в селах, обижаем их неправедными поборами, налагаем на них лихву на лихву… Иноки, забыв свой обет и отринув всякое благоговеинство, уже в седой старости поднимаются из своих обителей и толкаются в мирских судилищах, то тягаясь с убогими людьми о своих многолихвенных заимоданиях, то судясь с своими соседями о границах земель и сел… Сами вы изобилуете богатством и объедаетесь сверх иноческой потребы… все годовые избытки берете себе: или обращаете их в деньги, чтобы давать в рост, или храните в кладовых, чтобы после, во время голода, продавать за большую цену» (Там же, с. 524).
Обратим внимание на многолихвенные заимодания, которые отсуживают в суде.
В) XVI век. Максим Грек обращается к русскому православию: «А пока всего этого держишься и с услаждением сердца пребываешь в этом, веселясь кровью бедствующих, убогих и несыто высасывая из них мозг двойными процентами и страшным обременением в работах» (А.В. Карташев. История Русской Церкви, М., 2000, т. 1, с. 588). Под двойными процентами разумеется двойная выплата по ссуде (100%).
Г) XVIII век. «По словам ростовского епископа Георгия, «чернецы спились и заворовались», занимались ростовщичеством, венчанием за большие деньги недозволенных браков, занимались попросту воровством и скупкой награбленного у разбойников с большой дороги» (Н.М. Никольский. История русской церкви, Минск, 1990, с. 243).
Д) XX век. Журнал «Церковно-общественная жизнь» в 1906 году писал: «Ни для кого не тайна, что наши монастыри благотворят грошами и только для приличия» (Русское Православие. Вехи истории. М., 1989, с. 561).
Дата/Время: 29/07/03 18:43 | Email:
Автор :
сообщение #030729184317

Воспитание народа

Религиозно – публицистический журнал
№2 за 2003г.
№3 ФИЛОСОФИЯ

Александр Макеев

СТРУКТУРАЛИЗМ И ПОСТСТРУКТУРАЛИЗМ



Я люблю иерархические лестницы, послушные механизмы,
синтаксические конструкции, метрику.
Торжество Бога видится мне в этих чистых структурах.
«Исповедь пастора Бюрга»

«Структурализм мертв»: такой лозунг можно было видеть в Латинском квартале Парижа в памятном мае 1968 года. Что это за странные события – нужно рассказать особо. В начале мая 1968 года произошли массовые студенческие выступления в Латинском (университетском) квартале Парижа. Президент Франции генерал де Голль в это время отсутствовал в стране (находился с визитом в Румынии). На улицах появились баррикады, полицейские забрасывались камнями и бутылками с зажигательной смесью. Наконец, была применена сила. Множество студентов было ранено, ряд зданий университета подожжено. В поддержку требований студенчества о демократизации высшего образования и в знак протеста против «жестокости» полиции по Парижу прокатились мощные манифестации. Первая из них насчитывала 600, а вторая 800 тысяч участников. Вернувшийся на родину де Голль не смог совладать с ситуацией. Через несколько дней бастовало уже 10 миллионов рабочих и служащих, вскоре число бастующих достигло 12 миллионов. Университетские кварталы Парижа оказались в руках экстремистски настроенных лидеров студенчества, провозгласивших полную свободу, правда, не «для», а «от» - свободу секса, наркотиков и т.д. Манифестации в Париже следовали одна за другой. Из-за всеобщей забастовки жизнь в стране была полностью дезорганизована, страна погружалась в пучину хаоса. Левацки настроенные элементы уже подбирались к президентскому дворцу. Жандармерия, стянутая в крупные города, никак не могла овладеть ситуацией. Наконец, 29 мая генерал де Голль не известив правительство, вылетел на вертолете в собственное имение, находящееся на востоке Франции, взяв с собой личный архив.
В ходе экстренного заседания правительства внезапно выяснилось, что вертолет с президентом куда-то исчез. Страна осталась без главы, настроение у членов правительства было паническим. Правда, паника продолжалась недолго. Вскоре выяснилось, что де Голль вылетел в ФРГ, в ставку командования французскими войсками в Германии. Через два дня президент вернулся в Париж, заодно побывав и у себя в имении. В тот же день были подняты по тревоге танковые, ракетные и десантные части. В начале июня был распущен парламент, новые выборы показали небывалую поддержку народа де Голлю и его партии. После повышения уровня заработной платы все забастовки прекратились, а бунтари из Латинского квартала остались изолированными. Их вскоре стали показывать туристам, и летом все движение сошло на нет.
Можно сказать, Франция, благодаря твердой позиции президента, благодаря его умению сплотить все здоровые силы общества, отделалась легким испугом. Она избежала ужасов гражданской войны или революционной диктатуры. Что же такое «структурализм», в котором бунтари видели своего главного врага?
Структурализм – это философия гуманитарного знания, прежде всего лингвистики. В начале XX века в лингвистику, литературоведение, герменевтику стали проникать количественные, математические методы, возникло представление о чистых структурах, которые можно исследовать безотносительно содержания. Как это часто бывает, методы, применимые лишь в языкознании, распространились на исследование всего общества.
Структурализм – течение чисто французское, что в значительной мере объясняется наличием одной из лучших в мире математических школ и одновременным засильем гуманитарного знания. Также не последнюю роль сыграл почти полный атеизм значительной части интеллектуальной элиты Франции.
В начале (20-50 гг.) структурализм занимался вопросами языка, как системы знаков. «Что значит знать?» – спрашивали структуралисты. Каковы действительные механизмы и структуры обозначения и понимания? Тема структурализма в то время совпадала с главной философской проблемой – выявлением чистых структур познания. Но новому течению стало тесно в рамках наук о языке, и культуролог и этнограф Леви-Стросс распространил методы структурной лингвистики на все области культуры. В частности, он применил их к исследованию первобытных сообществ. Леви-Стросс, следуя за Гуссерлем, выкинул из философии субъекта, т.е. «я», точку отсчета.
Сознание как таковое возникает на пересечении множества бессознательных структур, каждая из которых соответствует определенному уровню социальной реальности, то есть мышление человека социально опосредовано уже на бессознательном уровне. Такими бессознательными структурами являются объекты поклонения, правила поведения, ритуалы и т.д. Это своего рода знаковые системы, языки, которые все знают. Человек сверхрационален, сознательное и бессознательное должны пребывать в гармонии, чего нет у современного человека.
Другой французский философ Ролан Барт распространил методы структурной антропологии Леви-Стросса на современное общество. Он исходил из следующей довольно простой мысли: поскольку каждый продукт культуры опосредован (в данном случае просто создан человеком) разумом, то любое создание культуры (все, что нас окружает) является воплощением человеческого духа, его предметностью. И структуры духа можно анализировать именно по этим предметностям. Наиболее ярким воплощением духа Барт считал язык, но больше всего его занимали проблемы власти, точнее проблема: язык и власть. Власть, по его мнению, заключена в языке. Подчиненный выполняет приказ начальника, выраженный в языковой форме. Революции сначала совершаются на бумаге, а потом уже в жизни. Здесь философ абсолютно прав. Совсем недавно в эпоху гласности и перестройки мы сами были свидетелями бумажной революции, которая затем переросла в настоящую. При этом, все подходившее лишь для «бумаги», а не для жизни было безжалостно отброшено. Язык является источником власти, «господство-подчинение» заключено в самих языковых структурах. К сожалению, Ролан Барт анализировал в этом плане лишь французский язык.
Мишель Фуко перенес идеи Барта на всю человеческую историю. Он поставил структуры выше человека. Знаменитая фраза: «Человек умирает, структуры остаются». В одни и те же эпохи в обществе преобладают одни и те же механизмы, одни и те же познавательные структуры. Структуры объективнее истории, объективнее человеческой жизни. Человек превратился в нечто вспомогательное. Вроде мела, которым пишут на доске всевозможные формулы, или чернил, которыми писатель пишет гениальные творения. В этом-то и заключался секрет популярности структурализма. Он дал возможность получить объективное знание, показал природу власти, сыграл во Франции роль безбожного гуманизма, подобного марксизму. И, соответственно, людям очень захотелось взять эту власть. Но абсолютно чистое, объективное знание оказалось ненужным, в реальной революции, при реальном кризисе общества оно оказалось малополезным. «Структуры не выходят на улицы» – известная сентенция того времени. Этим и объясняются такие странные на первый взгляд лозунги в Сорбонне. Во время острого кризиса потребовался человек, потребовалась контекстуальность чистых структур. Кроме того, под властью понималась совсем не только политическая власть, но и власть над собой, над своим поведением, над вещами. Люди захотели жить вне жесткой объективации. Свобода если не в политике, так уж в потреблении. Так возник постструктурализм.
Надо заметить, что вышеперечисленные философы объединены в одну школу весьма условно. Почти никто из них никогда не признавался, что был структуралистом. Постструктурализм же постепенно принял достаточно жесткие формы научной школы. События мая-июня 1968 г. во Франции нанесли тяжкий удар по престижу гуманитарного знания вообще и философии в частности. Философы и писатели (во Франции эти профессии часто совмещаются), чувствовавшие себя до этого властителями дум, едва не пророками, боготворившими чистое знание, перестали быть таковыми. Чистое знание оказалось бессильным объяснить природу человека, оказалась дискредитированной сама идея дать объективное знание при вездесущности и анонимности власти и мощного бунтарского порыва. Интерес к чистому субъекту исчез, появился интерес к группе, окружению. Самым главным оказалась не сама структура, а то, что выводит за ее пределы, то, что ее окружает. Сама история в своем непрерывном развитии оказалась за ее пределами. Вне структур оказались такие вещи как власть, господство, подчинение, случай, шанс, свобода – все, где нет застывшей логической статики.
Это было названо «изнанкой» структуры. Основой всего неструктурного в структуре было объявлено «желание». Философ Деррида объявил своей целью произвести деконструкцию (разрушение и новое собирание) всей европейской метафизики (философии), а точнее – всего западного мышления с его логоцентризмом. Идея эта была далеко не новой, тем же самым занимался в XVIII веке Иммануил Кант. Но Деррида, будучи постструктуралистом, взял за основу деконструкции грамматические структуры – язык власти и власть языка. Деррида решил искать антитетичность, сущность и явление в противопоставлении речи и письма. В этом противопоставлении-связи Деррида видит конфликтующие силы значения. Деррида, конечно же, сложен, но, чтобы наглядно представить, что он хотел сказать, надо знать: в каждом тексте содержится значительно больше того, что хотел сказать автор. В нем (тексте) много элементов, деталей, подсознательных построений, которые не замечает ни автор, ни читатель. На этом основана фактически вечная жизнь текстов. Толковать их можно бесконечно. Но текст не живет сам по себе. Любой текст создан под влиянием другого текста, в нем множество следов других текстов. Такие «поломки», «различания» структур и есть внешнее, а не внутреннее их измерение.
Это «внешнее измерение» в большой мере определяет значение текста. В текст включается субъект, его желания и воображение. В связи с введением «желания» и «воображения» полностью отрицается «понятие». Оно не может «схватить» объект, отразить реальность. Отрицание понятий, концептуальности знания не прошло даром. Человек из защитника знания превращается в бунтаря, шизофреника, слугу беспорядка, ребенка и т.д. Его цель – разрушить объективные структуры. На место строгой системы понятий стала зыбкая, беспонятийная мысль. Если раньше субъект прорывался к научному знанию, то теперь – осуществляет прорыв к новым желаниям. Цель философии – производить новые желания и выискивать все искаженное, неправильное. Это находило воплощение в литературе, преимущественно модернистской.
Постструктуализм соответствовал смене установок в Западном обществе: переход от общества производящего к обществу потребляющему. Желания стала творить реклама. В необычайной моде стали всевозможные извращения, в том числе и сексуальные. Все нормальное стало подвергаться насмешка и унижениям. Но самое главное – природа политической власти оказалась непонятой, сама власть непоколебленной. Индивидуальный бунт, выражаемый нередко в определенной знаковой системе – в музыке (ее тоже можно рассматривать как разновидность текста), оказался совершенно неопасным для государства. Более того, он был легко адаптирован и стал способом получения сверхприбылей (вспомните, какие гонорары у рок-музыкантов), способом выпускания пара.
После 1968 года люди в западных странах все больше и больше начали жить в долг. Люди покупают те вещи, которые им явно недоступны, желание их купить возникает благодаря рекламе, основанной на философии желания и потребления, и покупают эти вещи в кредит. Многие не могут расплатиться за дорогие покупки всю жизнь. Но это уже совсем другая тема, не философская. Между тем, вина философии в таком безнравственном состоянии общества очень велика. Все началось с отрицания научности в узком кругу университетских профессоров, а кончилось разгулом разврата и политического предательства в обществе.
Дата/Время: 29/07/03 18:38 | Email:
Автор :
сообщение #030729183804

Воспитание народа

Религиозно – публицистический журнал
№2 за 2003г.
№4 ИСТОРИЯ

Борис Петропавловский

НРАВСТВЕННОСТЬ В БУРЖУАЗНУЮ ЭПОХУ



XVIII ВЕК
В XVIII веке буржуазная нравственность противостала развращенности дворянской верхушки, достигшей пика испорченности.
К числу главных развлечений знати принадлежал театр, целью которого было дать эротическое наслаждение. Комедия и фарс были театрализованной порнографией. Чрезвычайно был популярен балет, в котором также преобладали эротические тенденции. Театр оказывал деморализующее влияние, тем более, что одновременно с вакханалией на сцене, она шла и в зале, ложи были приспособлены для интимных отношений. Когда в одном театре произошел пожар, знатные дамы выскакивали из горящего театра в костюме Евы, разве что на них были надеты чулки и башмаки. Театры кишели проститутками. Статистки балета всегда были готовы к услугам жуиров. Балет часто служил гаремом князьку, принцу, который содержал театр. Все артисты были связаны с проституцией. Благоприятную почву для галантных похождений давали маскарады.
Известно, что XVIII век получил название галантного. Однако культ женщины не возвышал, а унижал женщин, рассматривавшихся как источник наслаждений. Женщина не имела никаких прав. Муж по малейшему подозрению мог подвергнуть жену самым суровым наказаниям вплоть до заточения в монастырь.
На низком уровне стояла нравственность социальных низов. Наибольшая нравственная испорченность наблюдалась в деревне. Крестьянство XVII-XVIII веков было доведено до скотского состояния. Дети в крестьянских хижинах спали вместе c родителями, что способствовало преждевременной половой жизни. Убогая семейная обстановка гнала бедняка в кабак. Посещение кабаков и трактиров было обычным времяпровождением. «Народные праздники» сопровождались «любовными утехами» парней и девушек. Стоит ли говорить, что когда человек работает по 14-15 часов в сутки, любовь, как правило, низводится до уровня животного инстинкта.
Не следует идеализировать и нравственное состояние мещанства в провинциальных городах. Под личиной приличия скрывалась легкость поведения. Провинциальная жизнь не была образцом добродетели, в чем виновата узость горизонта, отсутствие других интересов, кроме местных сплетен.
Материальная необеспеченность пагубно отражалась на семейной жизни. Не каждый мужчина мог позволить себе завести семью, ибо в то время это означало взять на себя обязательство содержать жену и детей. Поэтому многие мужчины могли удовлетворить свои потребности только внебрачным путем. В свою очередь, безвыходное материальное положение толкало одиноких женщин на путь проституции. Хотя дома терпимости после XVI века на некоторое время сделались редкостью, но проституция как таковая существовала всегда, пусть в неявном, замаскированном виде. Впрочем, после испытанного Европой шока от сифилиса, постепенно все возвращается «на круги своя». В крупных городах бродячая проститутка вновь делается одной из главных фигур. Вновь открываются дома терпимости, услугами которых пользуются все классы общества. Для средних и низших слоев проституция служила суррогатом брака.
Деморализующее влияние имели публичные казни, собиравшие тысячные толпы зрителей. Мучительное умерщвление осужденных на эшафоте разжигали чувства сладострастия. Бывали случаи, когда после казни толпа врывалась в дома терпимости и устраивала там оргию.
* * *
В противовес дворянству буржуазия выдвигала нравственные ценности, которые были изложены в учении кальвинизма. Как известно, кальвинизм распространился в ряде стран Европы, а затем был укоренен пуританами-переселенцами в Северной Америке. Кальвинизм исходит из того, что наше жизненное предназначение (призвание Божие) должно быть реализовано в повседневности, прежде всего в работе. Поэтому к работе надо относиться как к поручению Божиему, выполнять дело предельно хорошо и добросовестно. Кальвинизм учит вести размеренную и скромную жизнь. Отрицательно относится к развлечениям. Во время пуританской революции в Англии театры закрыли, а актеров наказали розгами, чтобы впредь не занимались столь постыдным ремеслом.
Хотя кальвинист осуждает показную роскошь и расточительство, он не чужд приобретению добротных вещей, необходимых в быту. Повышение благосостояния кальвинистских обществ в целом способствовало развитию внутреннего рынка, что, в свою очередь, стимулировало инвестиции в торговлю и промышленность. Неудивительно, что протестантские Голландия и Англия обогнали другие европейские страны в экономическом развитии.
Ради справедливости отметим, что крупная финансовая буржуазия в большинстве стран Европы предпочитала вести расточительный образ жизни, подражая аристократам.
* * *
Большой вклад в буржуазную этику внес Бенджамин Франклин (1706-1790), американский государственный деятель, просветитель и ученый. Он утверждал, что добродетель следует измерять полезностью, истинная добродетель окупает себя. «Честность – вот лучшая политика». Он писал: «Я одевался просто, и меня никогда не видели в местах праздных развлечений. Я никогда не занимался ужением рыбы или охотой».
Напомним, что праздность была отличительным признаком классовой принадлежности к дворянству. Бережливости в дворянской среде стыдились. Между тем, Франклин проповедовал упорядоченность и методичность. Если католик, рассказав на исповеди о своих грехах, считал себя очищенным, то Франклин требовал постоянного самоусовершенствования, воспитания тринадцати добродетелей. Перечислим их: религиозность, справедливость, целомудрие, искренность, скромность, трудолюбие, порядок, бережливость, спокойствие, немногословность, умеренность (воздержанность в еде и питье), чистота, опрятность. Он советовал не терять ни одной минуты, использовать время для упрочения своего положения. Подобное отношение ко времени способствовало большему трудолюбию, а значит, ускоренному обороту капитала, что было немаловажно для юного капитализма. Франклин хотел видеть людей независимыми, в то же время он понимал, что независимость может быть только у людей обеспеченных. Вот почему он призывал мужчин обращать внимание на материальную сторону жизни. В женщине он (традиционно) видел заботливую мать и домашнюю хозяйку. Наставления Франклина были восприняты прежде всего мелкой буржуазией и служащими.
В Англии проповедником пуританской морали выступал Д Дефо – автор знаменитого «Робинзона Крузо». Среди его многочисленных сочинений есть книга «Образцовый английский купец». Купец показан как человек бережливый, терпеливый, сдержанный, осторожный, честный. Большой популярностью пользовались проповеди английского баптистского проповедника Чарльза Сперджена (1834-1894), призывавшего вернуться к классическим образцам пуританской морали. Если Франклин выдвигал на первое место общественный интерес, то Сперджен проповедовал, условно говоря, индивидуализм, призывая каждого заниматься своим собственным делом.
Бережливость стала важной буржуазной добродетелью, противостоящей расточительству аристократов. Собственно говоря, само социальное положение буржуа (прежде всего мелкого) толкало его к бережливости. Ради справедливости отметим, что в среде буржуазии (да и только ли среди буржуазии?) нередко попадались немыслимые скряги и накопители, не считавшиеся ни с изменениями в покроях костюма, ни даже с разрушительным действием времени. Откладывание денег у таких людей приобретало иррациональный характер.
Подведя итог, можно сказать, что пуританская этика в целом сыграла весьма прогрессивную роль, способствуя развитию экономики современного типа. К. Маркс шутливо отмечал, что пуритане уже тем способствовали развитию капитализма, что отменили многочисленные праздники, придуманные Католической Церковью.
* * *
Французские моралисты XVIII века (Вольтер и другие) внешне выдвигали идеи, сближавшие их с Франклином. Они критиковали бесполезное для народного хозяйства монашество и его образ жизни, измеряли добродетель полезностью, превозносили трудолюбие и бережливость, призывали к умеренности в расходах и обузданию страстей. Проблема этих людей была в том, что они совершенно отвергли Бога, призывали опираться лишь на собственный разум, искать удовольствий, всячески избегать страданий. По сути это был, так сказать, просвещенный гедонизм. В Италии сходные взгляды выдвигал Альберти.
Таким образом, можно утверждать, что несмотря на то, что в протестантских и католических странах буржуазный нравственный идеал внешне был одинаков, по своему идейному обоснованию идеалы весьма отличались.
* * *
Если для богачей брак был лишь юридической формулой торговой сделки, а постоянство в браке осмеивалось, то в средних слоях были относительно строгие нравы. Адюльтер здесь не был массовым явлением. В тех семьях, где он был, это приводило иногда к трагическим последствиям, тогда как в дворянской среде на супружескую неверность смотрели сквозь пальцы. Нужда и забота были опорой против разнузданности половой жизни.
Если богачи вступали в брак по расчету, не обращая внимание на чувства, то среднее и мелкое мещанство не знало такого цинизма. Здесь считалось, что мужчина обязан ухаживать за невестой, заслужить ее уважение, продемонстрировать свои личные достоинства; подобное поведение требовалось и от девушки. Считалось обязательной проверка на бережливость. Однако не стоит делать вывод, что обоюдная любовь и уважение препятствуют уладить финансовую сторону брака. Эта важная сторона никогда не упускалась из виду. В XVIII веке появляются брачные объявления в газетах. Это делалось для того, чтобы человек, знающий нечто важное о вступающем в брак, мог предупредить другую сторону.
Осуждение мелкой буржуазией нравственного бесстыдства аристократии находило свое выражение в памфлетах. Так в 1774 году в Англии вышла книга под названием «Справедливое и разумное обвинение против оголения плеч и рук».

XIX век.
В XIX веке буржуазия, став правящим классом, постепенно отошла от библейских заповедей, утратила пуританские традиции. Дух наживы пропитал все общество, все стало товаром. Обогащение стало главной жизненной целью человека. Богатства росли в немалой степени за счет эксплуатации женщин и детей.
Вначале крупная буржуазия бесцеремонно выставляла напоказ свой свободный от нравственных препон образ жизни. В дальнейшем распущенность стала несколько обуздываться. Нормой стала мораль фигового листка, когда осуждаются не самый разврат, а только его публичность. Все, относящееся к сексу, считается неприличным, но если люди грешат потихоньку, то общество готово закрыть глаза на их поведение. Тайный разврат принял большие размеры.
Свобода половых отношений в среде крупной буржуазии отрицательно влияла и на поведение мещанства, хотя оно в значительной мере все еще вело упорядоченный образ жизни. Здесь женщина по-прежнему ценилась как мать, хозяйка и товарищ. Мелкая буржуазия значительно больше, чем другие классы, хранила супружескую верность.
* * *
Буржуазный век принес новый идеал мужчины, которому присущи духовная и физическая активность, сила, чужда элегантная изысканность XVIII века. Сложившийся тип купца представлял собой соединение логики, цепкой энергии и неутомимой деятельности.
Сохранялась зависимость женщины от мужчины. Отметим, что идеал женщины вновь подвергся изменению. Женщина в который раз сделалась предметом роскоши. Литература и искусство воспевали возвышенную любовь, чистую супружескую жизнь, материнство. Однако между идеалом и реальностью была большая разница.
Женщины привлекали или привязывали к себе мужчину с помощью кокетства. Для буржуазной женщины, ничем не занятой, флирт (то есть привлечение к себе внимания мужчины без серьезных намерений), становится постоянным занятием.
В век господства буржуазии брак становится все более браком по расчету, теперь это коалиция двух капиталов, союз положений и связей (титул в обмен на деньги). Распространились бюро знакомств, стало повсеместным обычаем публиковать брачные объявления в газетах, в них освещалось материальное положение жениха и невесты.
Трудность легального развода иногда приводила к фактическому двоебрачию (бигамии).
Рабочие вступали в брак по взаимной склонности, но и тут примешивались экономические соображения: жизнь вдвоем дает материальную экономию. Разумеется, всегда во всех классах находились люди, женившиеся по любви, но мы говорим о тенденции.
Неудовлетворенность в браке по расчету приводит к внебрачным связям. В крупных городах получили распространение дома свиданий. Мужья и жены часто снисходительно относились к «шалостям» друг друга. Тем не менее, новым явлением по сравнению с прежним временем стал рост количества разводов, происходивших преимущественно по инициативе женщин. Одни исследователи полагают, что таково разрушающее влияние духа капитализма на семейные узы, другие видят причину в невиданной прежде урбанизации.
* * *
В XIX веке появилась новая социальная проблема – алкоголизм, чему в немалой степени способствовала организация промышленного производства алкоголя. Например, английский рабочий расходовал на алкоголь около 10 процентов своего дохода. Немцы, французы, итальянцы пили еще больше. Алкоголизму пролетариата сопутствовали самые грубые формы разврата и преступность.
Одной из причин деморализации работного люда была скученность. Неудивительно, что в тесном жилище конкубинат становился обычным явлением. Среди рабочих часты были внебрачные связи, а отсюда частые аборты, убийства и подкидывание детей. В Германии вне брака родилось в 1907 году из 2060973 – 179178 детей. Большую часть вне брака рождала домашняя прислуга, батрачки, фабричные работницы. Женские самоубийства и детоубийства привычно объяснялись нуждой и нищетой оставленных женщин.
«Браки между работниками [т.е. между рабочими. Б.П.] и вообще между бедняками почти зачастую незаконные, потому что дорого венчание. Кстати, многие из этих мужей ужасно бьют своих жен, уродуют их насмерть. Дети у них чуть-чуть подросли, зачастую идут на улицу, сливаются с толпой и под конец не возвращаются к родителям», – писал Ф.М. Достоевский, наблюдавший жизнь лондонской бедноты. А. Бебель так описывал положение: «В низших классах женятся по склонности, но большое число детей создает заботы и ведет к тяжелой нужде». Споры и ругань отсюда, в итоге разрушение брака. От убогости домашнего быта муж идет в трактир, втягивается в игру, жена работает как вьючное животное. Появляется раздор. Старые и молодые живут в тесном помещении, без всякого разделения полов» («Женщина и социализм»).
Коррелятом единобрачия, как и раньше, была проституция. К проституции толкала женщин материальная нужда. В конце XIX века в Париже было 10 домов терпимости и более 600 зарегистрированных проституток. Эти женщины находились под унизительным, но необходимым врачебно-полицейским надзором.
* * *
Развитие капитализма дало возможность сделать достоянием десятков и сотен тысяч удовольствия и развлечения, доступные раньше немногочисленной верхушке. Рестораны и трактиры сделались средоточием жизни. После работы толпы людей валило в трактиры и пивные.
Публичные танцевальные вечера в своем большинстве стали служить местом публичного разврата. Танец, по выражению историка нравов Э. Фукса, был самым удачливым сводником. В XIX веке получил распространение вальс, родившийся в Вене. В годы II Империи во Франции появился канкан – переложенная на язык танца непристойность. Впрочем, искусство танца (как бы ни защищали его искусствоведы), носит почти всегда неприкрытый эротический характер. В эту эпоху стало модно устраивать карнавалы, которые часто переходили в оргии. Особенной разнузданностью отличались балы II Империи. В мелких и средних городах мещанство вело себя значительно скромнее жителей столиц.
Изменилась одежда европейца. Мужской костюм сделался более демократичным. Основная идея костюма того времени – единообразие. Костюм-тройка был предназначен для человека активного, деятельного.
В XIX веке мода часто меняется, особенно женская. Женские наряды преследовали цель подчеркнуть красоту женского тела для эротического возбуждения мужчин. Надо сказать, что многие женские одежды того времени противоречили требованиям элементарной эстетики и гигиены. Законодателем женской моды, как и в XVIII веке, оставался Париж.
* * *
Средний зритель того времени шел в театр, чтобы развлечься и получить удовольствие. Повсеместно ставились фарсы и оперетки, предназначенные именно для такого зрителя, особо ценящего эротические «штучки». Неудивительно, что подобные жанры пользовались у публики неизменной любовью. Совсем уж непристойно чувственные вещи ставили варьете и шантаны, где открыто царила скабрезность. Работа женщин в шантанах и варьете нередко сочеталась с проституцией.
Эти заведения охотно посещали все слои населения. Разве что мелкая буржуазия отрицательно относилась к подобным зрелищам. Откровенная непристойность не вязалась со строгой мещанской моралью. Мелкобуржуазная публика часто возмущалась и открыто протестовала, демонстративно покидая представление.
В конце XIX века появился кинематограф. Надо сказать, что деятели кинематографа быстро догадались, как привлечь к себе массового зрителя. Рецепт прост: побольше эротики и непристойности.
Постепенно место главного общественного развлечения занимает спорт. Если (с натяжкой) можно сказать, что театр имеет некое воспитательно-просветительское значение, то спорт возбуждает лишь грубую чувственность. Современному читателю трудно поверить, что спорт поначалу привлекал к себе прежде всего тем, что давал возможность флиртовать и заводить знакомства.

XX ВЕК
В 1929 году в США было опубликовано классическое исследование супругов Линк о жизни типичного американского города «Миддлтаун», где тон задавала местная буржуазия. Взгляды на жизнь этих людей заключались в следующем. Обогащение – это обязанность гражданина. Каждый должен полагаться только на себя. Между хозяином и рабочим должно быть согласие. Житель Миддлтауна должен быть доволен своим городом и своей страной (он и был доволен). Чтобы добиться своих целей, надо быть практичным, предприимчивым, трудолюбивым и бережливым. Не надо выделяться, лучше быть средним человеком. Миддлтаунцу не по душе «любой необычный склад личности». Женщина не должна быть слишком умной, слишком агрессивной, независимой, ее место – дома. Похвальны доброжелательность и оптимизм. В вопросах религии средний житель города не должен проявлять чрезмерного рвения.
После кризиса 1929-1933 годов свод житейских правил несколько изменился. Стало меньше оптимизма. Утратила значение бережливость. Буржуа как предприниматель был заинтересован в том, чтобы потребитель возможно чаще покупал вещи, которыми в прежние времена люди пользовались почти всю жизнь. Говоря языком политэкономии, срок морального износа вещей стал короче.
В отношении к жизни всего ХХ века характерен гедонизм. Громадное место в жизни людей по-прежнему занимают секс и эротические развлечения. К алкоголизму прибавился другой бич современного общества – наркомания.
Изменилось положение женщины. В западном обществе женщина была освобождена от необходимости ведения домашнего хозяйства, стала шире вовлекаться в производство. Но женщина, перестав быть только домашней хозяйкой и производительницей детей, потребовала одинаковых прав с мужчиной. В современном обществе женщина активно проявляет себя в бизнесе и общественной жизни. Тем не менее, эмансипация принимает иногда уродливые формы. Так, в Англии по данным статистики половина алкоголиков – женщины.
Неустранимым злом остается проституция. В одних странах она разрешена, в других официально запрещена, но на нее смотрят сквозь пальцы, потому что никакие государственные меры здесь не помогают. Та же ситуация, по-видимому, и у нас, в России.
* * *
Приведя массу примеров безнравственности в буржуазный век, мы все же должны констатировать, что за рассмотренные нами три столетия нравы людей в чем-то изменились к лучшему. Отошли в прошлое, по крайней мере в европейских странах, смертная казнь, калечащие пытки и другие жестокие наказания – эти рудименты Средневековья. Стало более гуманным отношение к военнопленным, детям, душевнобольным, заключенным. Общество в целом стало более терпимым к людям иной сексуальной ориентации (хотя это вряд ли следует трактовать однозначно положительно) и вообще непохожим на среднего обывателя. Массовое истребление людей во время войн сменилось нанесением точечных ударов по военным объектам, кровавые диктаторы постепенно сходят с политической арены. Оптимисты даже утверждают, что в христианском мире уменьшилось общее количество зла.
В то же время на высоком уровне остается преступность. Ослабевает влияние религии на поведение людей. В скандинавских странах лишь 3-4 процента жителей регулярно посещает церковь и столько же принимает церковные передачи по радио и телевидению.
В России после длительного господства атеизма наблюдается религиозный подъем, в то же время нравственность падает, в несколько раз увеличилась преступность. Люди сосредоточены на потребительской стороне жизни. Из-за денег постоянно нарушаются нормы морали и закона.
Условия жизни – в частности, низших классов – за последнее столетие коренным образом изменились. Нищета и трущобы ушли в прошлое. Рабочий класс пользуется теми благами, которые некогда были доступны лишь буржуазии. Однако никакие социальные преобразования не могут изменить природу людей. Необходимо изменять мир внутри себя, нужна борьба с нравственными пороками, постоянная работа, направленная на нравственное самоусовершенствование, что, в сущности, невозможно без духовного возрождения.
Страницы : 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15