Свободный форум

Изменить тему | Удалить тему |
Написать новое сообщение
Сообщений в теме : 1492
Страницы : 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299
Дата/Время: 20/03/07 01:00 | Email:
Автор : Л.Б.
| Изменить | Удалить
сообщение #070320010013
//Если пророчество Иеремии 16,14-16 относится к нашему времени (а его трудно истолковать по другому)

При желании, наверное, все-таки можно истолковать и по-другому.
Дата/Время: 20/03/07 00:57 | Email:
Автор : Л.Б.
| Изменить | Удалить
сообщение #070320005744
Не понимаю, как может интегрироваться то, чего нет? ("Лица не складываются в страну")
Дата/Время: 19/03/07 09:39 | Email:
Автор : Михаил Малахов
| Изменить | Удалить
сообщение #070319093932
Если пророчество Иеремии 16,14-16 относится к нашему времени (а его трудно истолковать по другому), то логическая цепочка неизбежно приведёт к тому, что Красная армия сокрушила войско прообраза антихриста.
Дата/Время: 19/03/07 04:09 | Email:
Автор : В.С.
| Изменить | Удалить
сообщение #070319040940
Хорошо написано. Основная мысль: нам некуда интегрироваться. Отказано. Часто приводят в пример Австрию и Англию: смотрите – империи распались, а нации процветают. Но эти нации и в эпоху империй оставались европейскими интегрантами. У нас такого шанса нет.

Что ж, когда человека ставят перед выбором – выжить или погибнуть – сильный выживает и становится сильнее, слабый умирает. Нам (нашим детям) еще предстоит узнать о своей жизнестойкости или бессилии. Но если мы выживем, какой ошибкой окажется европейская позиция. Любопытно.

Одно маленькое замечание по тексту. «СССР распался, потому что традиционные российские "активы государственного строительства", как выражается Дерлугян, были внезапно девальвированы вследствие трансформации мировой экономики». Как раз по поводу «внезапной девальвации». Немцы во время войны вбрасывали фальшивые деньги на территорию СССР. Это хорошо известный, давно апробированный прием. Еще Наполеон его употреблял (правда, неудачно – изготовив купюры лучшего качества, чем в России). СССР распался после того, как Михаил Горбачев выбросил на рынок такие денежные массы, что предприятия перестали использовать деньги для взаимных расчетов, перейдя на 100% бартер. Советская финансовая система перестала существовать. Через два года "активы государственного строительства" оказались в руках ограниченного круга людей. Это трудно расценить как глупость или случайность. Я этого не понимаю. Есть Центробанк, проводящий стандартные операции по стерилизации денежной массы, есть специалисты, есть известные схемы (раз уж Наполеону было известно). Но ни одного предупреждения о финансовой катастрофе! И ни одного упоминания до сих пор. Вот загадка 20-го века, вот где конспирология.
Дата/Время: 18/03/07 21:51 | Email:
Автор : Перри Андерсон
| Изменить | Удалить
сообщение #070318215159
Существующий в России режим столкнется с серьезными проблемами в 2008 году, и в преддверии президентских выборов уже наблюдается определенная напряженность. Покинет ли Путин свой пост, передав президентство преемнику, или он пойдет на изменение Конституции и останется на третий срок? Любое из этих решений чревато большим риском. Технически Путину ничего не стоит изменить Конституцию, что позволило бы ему остаться в Кремле на неопределенное время, как это сделал Назарбаев у себя в Казахстане, - парламент проголосует так, как он захочет, и Запад не будет
особенно переживать по этому поводу. Но в таком случае в России установится режим, больше напоминающий традиционную диктатуру, чем управляемую демократию, и для обоснования этого порядка потребуется идеология, которой у Путина на сегодняшний день нет и в помине. Поэтому хотя российский президент и изучает работы Ивана Ильина, написанные между двумя войнами, когда философ жил в Германии и заигрывал с фашизмом, скорее всего, он все же не решится увековечить свою власть, так как для этого потребовался бы настоящий идеологический переворот.

Но, может быть, идеологическую базу для такого переворота создаст (если уже не создал) национализм? Дмитрий Фурман отвергает такую возможность. Русские националисты слишком слабосильны, чтобы учредить режим, который занял бы место демократии, легитимизирующей правление Путина. Русский национализм не обладает и малой долей того фанатизма, который был характерен для немецкого нацизма, поддерживавшего режим Гитлера; скорее, ему свойственно духовное бессилие, импотентное психологическое состояние, питаемое чувством обиды, и Россия не сможет долго шантажировать своих соседей угрозой прихода к власти русских фашистов. Возьмем, к примеру, нынешнюю кампанию против Грузии: это не что иное, как выражение фрустрации бывшего народа-сюзерена, вынужденного теперь обращаться со своим бывшим вассалом как с равным. Возникает состояние, при котором на мелкие происшествия реагируют как на конец света, взрывы эмоций следуют один за другим, но забываются так же быстро, как и вспыхивают. В качестве примера можно привести горячий спор с Украиной по поводу дамбы, шумное возмущение в связи с развитием событий в Сербии и так далее. Это невротические, а не психотические симптомы. Таких вспышек явно недостаточно, чтобы ввести новую диктатуру. В этом свете становится понятно, почему легитимация со стороны Запада остается столь важной для режима и в некоторых пределах служит для него сдерживающим средством. Поскольку путинский режим не имеет собственной идеологии и не может положиться на национализм с переломленным хребтом, он вынужден репрезентировать себя как особый вид демократии, апробированный G7: Россия - "нормальная страна", входящая в состав западной цивилизации.

Но если Путин не изменит Конституцию и уйдет с президентского поста в 2008 году, это тоже вызовет большие проблемы для системы, поскольку в таком случаем впервые в российской истории возникнут два специфических центра власти - новый и старый президенты. Это формула политической нестабильности, так как бюрократия начнет метаться между двумя хозяевами, не зная, кому подчиняться. Путин может думать, что если он выберет сговорчивого преемника, все проблемы будут решены, но опыт истории показывает, что такой вариант никогда не срабатывает: у временной фигуры рано или поздно появляется желание получить всю власть. После смерти Ленина преемником был выбран Сталин как наименее яркая фигура в руководстве партии из страха перед более сильной личностью, Троцким, но это не помешало ему стать всевластным деспотом. Хрущев был выбран первым генеральным секретарем после Сталина как компромиссный вариант при наличии более сильных фигур - Берии и Маленкова, но очень быстро нейтрализовал их и сам захватил власть. То же самое случилось и с Брежневым: тот был весьма посредственной личностью, поэтому коллеги посчитали его наименее опасным. Такой же сценарий может повториться и после 2008 года.

В ответ на вопрос о диагнозе Пайпса относительно глубинных свойств российской политической культуры (отсутствие в обществе понимания демократии и власти закона; готовность предпочесть тиранию анархии и так далее) Фурман отвечает бесстрастным тоном: да, его анализ довольно точен, но Пайпс неправ в том, что приписывает эти свойства исключительно русским. Между тем речь должна идти о весьма распространенной политической культуре: ареал ее распространения охватывает страны Ближнего Востока, Бирму, Узбекистан и многие другие регионы мира. Нет никакого смысла обелять или очернять подобную политическую культуру: надо просто перестать думать о ней как о чем-то исключительном. Бессмысленно также грезить о грядущем возрождении религии в посткоммунистической России. Православная церковь встроена в национальную идентичность на правах одного из ее элементов, ее прерогатива - крещение и похороны. Но не свадьбы (сексуальная жизнь остается вполне секулярной): ведь процент россиян, регулярно посещающих церковь, - один из самых низких в Европе.

Если вторая фаза цикла российской управляемой демократии уже подходит к концу, что можно сказать о третьей и четвертой фазах, соответствующих периодам правления Хрущева и Брежнева, но в посткоммунистических условиях? Весь этот цикл, отвечает Фурман, будет гораздо короче - он займет не семьдесят, а около тридцати лет. Возможно, мы сейчас находимся как раз в середине процесса. Что касается перспектив на будущее, то надо иметь в виду следующее: российская интеллигенция находилась у власти, хотя и недолго, в 1991 году, но ее идеология была примитивной, а мировоззрение наивным. Поэтому когда демократия, о которой она мечтала, была дискредитирована Ельциным, поражение демократии обернулось также и поражением интеллигенции. Только когда российские интеллектуалы отрефлексируют то, что произошло, и дадут самокритичную оценку этому опыту, можно будет разработать новые, более основательные идеалы будущего развития.

Анализ Фурмана представляется на редкость взвешенным и беспристрастным диагнозом положения дел в стране. Его ограниченность заключается в исходном постулате, который принимается на веру. Управляемая демократия a la russe по умолчанию рассматривается как переходный этап на пути, который, при всех его "загогулинах", ведет к подлинной демократии. При всей трезвости этой схемы на ней лежит отпечаток "теологии надежды". Только один исход считается возможным - современная свобода в том виде, в каком она существует в западном Rechtsstaat [правовом государстве]. Будучи реалистичной в характеристике России, эта модель идеалистична в представлении о Западе. Конечно, Запад и Восток остаются очень разными. Но могут ли различия между двумя сторонами, с учетом направления их развития, быть описаны при помощи предлагаемой Фурманом дихотомии? Кто на самом деле верит в то, что западные демократии являются "неуправляемыми"? Их собственная эволюция никак не укладывается в данную схему развития. Из-за того, что в фурмановской конструкции очевидна идеализирующая составляющая, она уязвима с позиции tu quoque ("ты тоже" или "от такого слышу"), с которой Путин и его помощники проводят контратаки с целью заглушить критику со стороны Запада.

Все эти споры вращаются вокруг природы государства. Общество обсуждают не так охотно. На Западе специалисты по истории СССР, пытающиеся пересмотреть парадигму Пайпса и Малии (Шейла Фицпатрик описала этот "бунт на корабле" на страницах London Review of Books), как правило, фокусируют внимание на "фактуре и текстуре" повседневной жизни в Советском Союзе, доказывая, что реальность сильно расходится с официальными мифами, хотя и не обязательно полностью их отрицает. Это взгляд снизу, предполагающий, что действительность есть результирующая многих разнонаправленных усилий, а не реализация спущенной сверху интенции. Посткоммунистическое пространство открывает большой простор для такого рода изысканий: ведь простые люди выживают там в некой институциональной пустыне. Два русских социолога (оба живут за границей) представили недавно поразительные этнографические описания некоторых механизмов такого выживания. В книге "Как в действительности работает Россия: неформальные практики, которые формировали постсоветскую политику и бизнес"(1) Алена Леденева, которая преподает в Лондоне, проводит нас сквозь густую чащу "неформальных" практик (некоторые из них совершенно новые, как, например, компромат, другие представляют собой мутации традиционных форм, как, например, круговая порука), расцветших пышным цветом в политике, профессиональной деятельности, бизнесе и массмедиа; их отличительная черта состоит в том, что все они основаны на нарушении официальных правил.

С точки зрения Леденевой, эти практики представляют собой творческое освоение нелегальной сферы в ответ на возрастание роли формального закона в обществе, где сама легальность постоянно дискредитируется и становится предметом манипуляций. Неформальные практики в одно и то же время поддерживают продвижение по пути к власти закона в России и препятствуют ему. Хотя суждения Леденевой об этом парадоксе критичны и достаточно взвешенны по своей сути, в них чувствуется с трудом сдерживаемое восхищение. Как бы то ни было, автор приходит к сногсшибательному выводу: все эти изобретательные способы обхода правил или использования их для достижения своих целей по-своему способствуют продолжающемуся позитивному процессу модернизации. Подспудный месседж автора таков: русские справляются с ситуацией. В этой модели за нечто само собой разумеющееся принимается уже не демократия (как в схеме Фурмана), а западная модернизация. Более суровый вердикт вынесен в книге Эндрю Уилсона "Виртуальная политика"(2), саркастическом исследовании "политической технологии", заключающейся в шантаже и взяточничестве, запугивании и обмане на электоральной сцене.

В работе Леденевой анализируется мир тех, кто находит в себе силы приспособиться к российскому капитализму. Только в самом конце книги автор позволяет себе обронить замечание о том, что неформальные практики, "часто служившие средством спасения для простых людей, позволяя им удовлетворить свои личные потребности и пережить трудные времена ("предшествующие настоящим реформам", как пишет Леденева), превратились теперь в систему коррупции, от которой выгадывают продажные чиновники, связанные с бизнесом, но страдают основные массы населения". Это замечание повисает в воздухе, поскольку Леденева не позволяет ему подорвать свои оптимистические выводы и чрезмерно благодушное представление о ходе реформ в России. Георгий Дерлугян, работающий в Соединенных Штатах, более проницателен. Лишь немногие из ныне действующих социологов, независимо от того, на каком языке они пишут, могут сравниться с ним в способности переходить от яркого, но скрупулезного феноменологического анализа мельчайших событий повседневной жизни до систематического теоретического объяснения самых значительных изменений в макроистории.

"Распад СССР, - пишет Дерлугян, - знаменует собой нечто большее, чем провал большевистского эксперимента. Он сигнализирует о конце тысячелетней российской истории, на протяжении которой государство оставалось центральным двигателем социального развития". Три раза - при Иване Грозном, при Петре I и Екатерине II и при Сталине - производились попытки построения военно-бюрократической империи на широких и уязвимых просторах страны, для того чтобы получить возможность предотвращать иностранные вторжения и осуществлять собственные экспансионистские замыслы". Каждый раз эти попытки начинались успешно, но заканчивались крахом после того, как в дело вмешивалась превосходящая внешняя сила - Швеция во время Балтийских войн, Германия во время Второй мировой и американцы во время холодной войны. Но последнее из этих поражений покончило с самой этой формой соперничества, поскольку разгром был учинен не на поле боя, но на рынке. СССР распался, потому что традиционные российские "активы государственного строительства", как выражается Дерлугян, были внезапно девальвированы вследствие трансформации мировой экономики. "Капитализм в условиях глобализации превращается в нечто противоположное меркантилистской бюрократической империи, специализирующейся на максимизации военной мощи и геополитическом маневрировании, то есть на тех самых устремлениях, в путах которых пребывали российские и советские правители на протяжении столетий".

При последовавшей дезинтеграции - крахе под давлением изменившегося окружения - представители среднего звена номенклатуры захватили все то, что плохо лежало, и либо превратилась в частных держателей купонов или брокеров, либо, под разными титулами, заняли ключевые места на всех уровнях трансформированной посткоммунистической бюрократической системы. Дерлугяну есть что рассказать - а говорит он красноречиво, хотя и с болью - об этом процессе, поскольку он наблюдал за его развитием как в центре, так и на периферии, откуда он родом (особенно близок ему Кавказ). Но он никогда не забывает о проигравших, лузерах, оставшихся внизу, "молчаливом большинстве россиян", которое состоит по большей части из атомизированных индивидов среднего возраста, выбитых из колеи, негероических обывателей, пытающихся свести концы с концами, не теряя достоинства", после двадцати лет обманутых ожиданий.

При таких условиях между изношенной, ненадежной тканью частной жизни людей, "глубоко уставших и не поддающихся общественной мобилизации", и глобальным холстом, на котором пишется судьба государства, - дистанция огромного размера. И все же есть один травматический узел, который связывает их воедино. За пять лет, с 1990 по 1994 год, уровень смертности среди россиян повысился - в мирное время - на 32 процента, а средняя ожидаемая продолжительность жизни опустилась ниже 58 лет; эти показатели хуже, чем в Пакистане. К 2003 году численность населения снизилась более чем на пять миллионов за десять лет, и сейчас мы теряем ежегодно 750 000 человеческих жизней. Когда Ельцин пришел к власти, общая численность населения России была чуть ниже 150 миллионов. К 2050 году, согласно официальным прогнозам, она будет лишь немного превышать 100 миллионов. Такого урона не нанес стране даже Сталин.

Официальные демографы спешат подчеркнуть, что высокий уровень смертности был характерен уже для брежневского периода, а низкий уровень рождаемости является, в конце концов, признаком социального прогресса: ведь сходные процессы наблюдаются и в Западной Европе. Сочетание высокого уровня смертности, унаследованного от прошлого, с низким уровнем рождаемости, пришедшим из будущего, явился для России подлинным несчастьем, но зачем обвинять в этом капитализм? Эрик Хобсбаум отвергает эту апологетику, утверждая, что распад СССР привел к "человеческой катастрофе". Резкость разрыва, осуществленного в 1990-е годы, не имеет оправданий. В новой России, где к СПИДу, туберкулезу и непомерному росту числа самоубийств надо добавить традиционных киллеров - алкоголь, никотин и тому подобное, - общественное здравоохранение не может справиться со стоящими перед ним задачами при том, что на него выделяется менее 5 процентов бюджетных средств - наполовину меньше, чем в Ливане. Ощущение жуткого опустошения демографической сцены подтверждается судьбой женщин в современной России, более защищенных от катастрофы, чем мужчины. Практически половина из них относится к категории "одиноких". По данным последнего социологического исследования, из 1000 российских женщин 175 никогда не были замужем, 180 вдовы, 110 разведены и живут на собственные средства. Таковы масштабы одиночества тех, кто, условно говоря, выжил. Мы имеем дело с обществом, в котором женщин на 15 процентов больше, чем мужчин.

В категориях силовой политики неуклонное сокращение российских человеческих ресурсов имеет очевидные последствия для роли страны в мире, и эта тема уже послужила предметом тревожного обращения Путина к нации. Что останется от ее прежнего величия? В 1970-е годы иностранные дипломаты любили говорить о России как о "Верхней Вольте с ракетами". С этой точки зрения Россия сегодня больше напоминает Саудовскую Аравию с ракетами, но следует учитывать, что ее нефтяные запасы истощаются, а ракетный арсенал устаревает. То, что страна, обладающая в настоящее время определенной суверенностью, может опуститься еще ниже, волнует не только представителей правящего класса, но и писателей. Возможные пространства империи - прошлые или будущие, родные или чужие - стали одним из лейтмотивов как политических дискуссий, так и литературного воображения.

Ярким примером писателя, работающего в жанре "имперского романа", ставшего теперь распространенной литературной формой, может послужить Павел Крусанов, конструирующий воображаемую историю 20-го столетия. В его бестселлере "Укус ангела" (тираж 200 000 экземпляров) речь идет о России, которая не знала революции и вместо того, чтобы ужиматься в размерах, взяла курс на экспансию: во главе с тираном-главнокомандующим Иваном Некитаевым, с олимпийским безразличием игнорирующим все нормы морали, Россия захватывает весь Китай и Балканы. Владимир Сорокин инверсирует эту схему в своей последней повести "День опричника". Действие происходит в 2027 году в России, отгороженной от Европы Западной стеной; в стране восстановлена монархия, цепным псом государства вновь, как при Иване Грозном, стала опричнина; страна находится в вассальной зависимости от Китая, она заполонена китайскими товарами и поселенцами, доминирующими в экономике, и даже речь царских детей пересыпана китайскими словечками.

Но довольно о беллетристике. В "Основах геополитики" Александра Дугина, полиглота, специалиста по конспирологии и истории разведки, развиваются идеи Карла Шмитта и Хэлфорда Макиндера, которые противопоставляли силы моря -атлантический мир с центром в США - силам земли, простирающимся от Магриба до Китая, но с центром в России. В терминологии Дугина это противостояние описывается как непрекращающаяся война между цивилизацией Моря и цивилизацией Суши. Существуют геополитические предпосылки для формирования трех основных осей, способных бросить вызов гегемонии Америки: Москва-Берлин, Москва-Токио и Москва-Тегеран. К нему должен добавиться и славяно-турецкий альянс. "Евразии предопределено географическое и стратегическое объединение, - вещает Дугин. - Это строго научный геополитический факт. В центре такого объединения неминуемо должна стоять Россия". Воспользовавшись названием изданной в 1949 году книги Армина Мелера ("Консервативная революция в Германии"), Дугин предсказывает конечную победу цивилизации Суши над цивилизацией Моря - это и будет "консервативная революция" всемирного масштаба. Его коллега Александр Проханов, "соловей Генерального штаба", является одновременно и романистом, автором бестселлеров (в их числе - "Господин Гексоген", где представлена конспирологическая версия прихода Путина к власти), и теоретиком новой Евразийской империи, которая прославляется в его недавно вышедшей книге "Симфония "Пятой империи". Проханов относится к числу писателей, которые плещутся в мутных водах крайне правой идеологии; сегодня они на коне - их политические и интеллектуальные идеи широко обсуждаются и легализуются. "Геополитика" Дугина издана с предисловием начальника стратегического отдела Генерального штаба. Сюжет о "Симфонии" Проханова был показан по центральному телевидению: презентация книги проходила под патронажем Никиты Михалкова, в присутствии представителей политических партий - правящей "Единой России" и неолиберального Союза правых сил, "партии Гайдара".

Экстравагантность всего этого царства грез, находящего виртуальное воплощение в проектах восстановления империи, служит показателем не столько больших амбиций, сколько уязвленного самолюбия, требующего психологической компенсации. Горькая правда состоит в том, что статус России в мире понизился, и эта потеря безвозвратна. Россия была великой державой на протяжении трех столетий - дольше (об этом часто забывают), чем любая страна Запада. Если измерять величие в квадратных милях, Россия остается крупнейшим государством на земле. Но у нее больше нет могучей индустриальной базы. Ее экономика возродилась на основе экспорта энергоресурсов, и в связи с этим стране грозит серьезная опасность; о том, как рискованно полагаться на изменчивые цены на нефть и газ, свидетельствует история как "первого", так и третьего мира: сразу приходят на память такие явления, как обвал цен, инфляция, зависимость от импорта, дефолт. Хотя Россия остается единственной страной, чей ядерный арсенал можно сравнить с американским, ее оборонная промышленность и армия всего лишь тени советского прошлого. Территория страны сократилась до границ конца 17-го века. Численность населения в России меньше, чем в Бангладеш. Показатели ее ВВП ниже, чем в Мексике.

В широкой перспективе более фундаментальной проблемой для идентификации страны являются, может быть, не вышеуказанные явления (тем более что некоторые из них носят временный характер), а резкое изменение ее геополитического положения. Сегодняшняя Россия зажата между продолжающим расширяться Европейским союзом (который превосходит Россию по ВВП в восемь раз, а по численности населения - в три раза) и стремительно набирающим силу Китаем (который превосходит Россию в пять раз по ВВП и в десять - по численности населения). С исторической точки зрения Россия столкнулась с беспрецедентно резким изменением в соотношении сил, причем на обоих флангах. Лишь немногие русские полностью осознали весь масштаб ridimensionamento ("разукрупнения") своей страны. Что касается взаимоотношений с Западом, то в тот самый момент, когда российские элиты возрадовались тому, что они смогут наконец, после долгой советской изоляции, присоединиться к Европе, к которой страна по праву принадлежит, они вдруг поняли, что столкнулись с ситуацией, при которой их страна не может стать одним из европейских государств (и при этом самым крупным) наряду с другими, как это было в 18-м и 19-м веках, но стоит в одиночестве перед огромным, квазиобъединенным континентальным блоком под названием Евросоюз, от которого она отлучена, в том числе и формально, и, по-видимому, навсегда. На Востоке маячит поднимающийся китайский гигант, затмевающий Россию по темпам развития, но все еще находящийся на периферии сознания большинства россиян. Всему этому Москва может противопоставить только энергетическую козырную карту - не такой уж маленький, но все же едва ли равноценный противовес.

Эти новые обстоятельства способны нанести двойной удар по традиционному самоощущению России. С одной стороны, расистские постулаты о превосходстве белых перед желтыми остаются глубоко укорененными в общественном сознании. Привыкшие рассматривать себя как - условно говоря - цивилизованную нацию по сравнению с отсталыми, если не первобытными китайцами, русские неизбежно сталкиваются с трудностями при попытках приспособиться к нынешнему драматическому изменению ролей. Но делать нечего: Китай стал индустриальной державой, возвышающейся над своими соседями, и его огромные урбанистические центры являются образцами "модернити", на фоне которых их российские аналоги выглядят маленькими и жалкими. Социальный и экономический динамизм КНР, страны, излучающей витальность, хотя и небесконфликтную, составляет - для тех, кто имеет мужество видеть, - особенно болезненный контраст с закостенелой апатией России. И это при том, что китайцы даже не потрудились по-настоящему вступить в эру посткоммунизма (информация к мрачным размышлениям либералов). Трудно было нанести более острую рану национальной гордости великороссов.

На азиатской территории России, составляющей три четверти ее общей площади, проживает лишь пятая часть ее населения, но и та быстро сокращается. Восемьдесят из ста россиян живут на той четверти территории, которая относится к Европе. Знаменитая декларация Екатерины Великой: "Россия - европейская страна" - была не слишком очевидна в ее время, да и впоследствии часто подвергалась сомнению как иностранцами, так и местными жителями. Но европейский дух глубоко укоренен в российских элитах, которые всегда - несмотря на призывы энтузиастов-евразийцев - поворачивались лицом к Западу, а не к Востоку. Во многих практических отношениях переход к посткоммунизму вернул Россию в "общий европейский дом", о котором так любил говорить Горбачев. Путешествия, спорт, преступность, эмиграция, двойное гражданство - по всем этим признакам россияне (по крайней мере, те, кто более или менее приспособился к переменам) вернулись в мир, который они разделяли с европейцами во времена, получившие название Belle Epoque. Но на государственном уровне Россия, получившая статус страны, которая не может быть включена в Евросоюз, тем самым формально определена как государство, не входящее в Европу в новом, более узком смысле слова - со всеми неизбежными последствиями для души нации (national psyche). Несправедливость такого решения очевидна. Хотя идеологи расширения Евросоюза не любят это признавать, но факт остается фактом: исторически вклад России в европейскую культуру был больше того вклада, который внесли в нее все новые государства-члены ЕС вместе взятые. Исходя из этого, будет странно, если взаимоотношения между Брюсселем и Москвой в ближайшее время не ухудшатся.

На земле мало народов, которые пережили бы, одно за другим, такие сильнейшие потрясения - освобождение, депрессию, экспроприацию, истощение, депопуляцию, - какие выпали на долю русских за последние полтора десятилетия. Если взглянуть на ситуацию в исторической перспективе, то перед нами лишь вялые "арьергардные бои", являющиеся следствием более широких пертурбаций 20-го столетия; поэтому нет ничего удивительного в том, что массы выглядят "глубоко уставшими и не поддающимися общественной мобилизации". Остается только гадать, какой урок они извлекут из этого нового опыта. Сегодня они молчат, и для их характеристики как нельзя лучше подходит заключительная ремарка драмы Пушкина: "Народ безмолвствует".
Страницы : 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299
Новое сообщение
Автор сообщения :
Email автора :
Введите текст на картинке :
Текст сообщения
Слать все сообщения из темы на указанный email